Надо сказать, за все это время Матвей ни разу не отважился злоупотребить вниманием генерала и, конечно, не посмел загружать закадычного друга отца своими ничтожными стажерскими проблемами. Он даже не был уверен, что Белов знает о его присутствии на «Славе». Однако же он ошибался.
Стоило сомкнуться за спиной Матвея замысловатой четырехлепестковой бронедвери-диафрагме, как Белов выступил ему навстречу и они тепло обнялись — будто находились не на орбите Марса, а на даче родителей Матвея или же в охотничьем домике Белова на берегу моря Бурь.
— Вот уж не думал не гадал я, когда у родителей твоих на свадьбе свидетелем был, что Степин сынок еще под моим началом послужит…
Щеки Матвея зарделись.
Он вспомнил, как страстно и громогласно отговаривал его отец от военной карьеры.
Как они спорили, как таили обиды. И как плакала мама, когда он, выпускник элитной школы, объявил родителям о своем решении пойти в Академию Космофлота вместо астро-инженерного факультета Новомосковского университета. Но он отогнал эти воспоминания как дурной сон.
— Я тебя не просто так вызвал, — к счастью для застенчивого Матвея, генерал Белов быстро настроился на деловую волну. — А потому что вакансия одна махонькая нарисовалась.
— Дератизатором? Или на кухню, оператором картофелечистки? — попробовал пошутить Матвей.
— Не думал я, что ты такой скромник, — усмехнулся Белов.
— Но вы же сказали, что вакансия «махонькая»!
Белов расхохотался, как-то очень по-кадетски запрокидывая голову назад. Но тут же продолжил:
— Из второго дивизиона корветов, базирующихся на крейсере «Римский-Корсаков», по семейным обстоятельствам уволился пилот Лопаткин. На его место надо срочно кого-то поставить. Там люди действительно служат, а не просто зарплату получают… Вот я и спрашиваю у тебя: справишься?
Матвею было нелегко ответить однозначно. Сказать генералу запальчивое «да» — будешь выглядеть легкомысленным долдоном. Опасливое «нет» — скажешься трусом.
— А каков, хотелось бы знать, круг задач? — осторожно спросил Гумилев.
— Я сейчас ставлю «Римский-Корсаков» в юпитерианскую ротацию. Это значит, что крейсер с приданной ему Второй Марсианской флотилией будет водить конвои Марс-Юпитер. Далее, дожидаясь формирования очередного возвратного конвоя Юпитер-Марс, крейсер будет обеспечивать борьбу с космическим экстремизмом на орбите Юпитера. Это значит, что ты, лично ты, будешь проводить в боевых дежурствах на борту корвета «Скорпион» восемь-десять часов ежедневно…
— По-моему, это именно то, за чем я шел в военные пилоты, господин генерал! — просиял Матвей.
Минуту назад он боялся, что сейчас прозвучит что-то такое непосильное, на грани человеческих сил и его профессиональных умений. Например, генерал пообещает гонки за пиратскими челноками в щелях Кассини и Энке колец Сатурна (ведь, говорили, есть дивизион, специализирующийся и на этом!).
А тут — просто боевые дежурства. Как на практике в Академии! При такой службе он вряд ли подведет кого-нибудь — свою альма-матер, родителей или того же Белова.
— Уверен? — переспросил Белов.
— Да, — Матвей твердо кивнул. — Записывайте меня на «Римский-Корсаков»!
— Вот и здорово, — генерал Белов удовлетворенно кивнул. — Представь себе, спросит меня твоя мама, Варварушка: «А хорошо ли кушает мой Матюша?» А я ей тогда и скажу: «Отменно кушает! Я за этим делом лично проследил! Ведь на «Римском-Корсакове» трудится Виссарион Анатольевич Лемех — многократный обладатель звания «Лучший кок Космофлота»!
Матвей улыбнулся. При упоминании его мамы повеяло коричным, дымным, зверобоевым теплом родного дома, отделенного от «Славы» миллионами километров звенящей космической черноты.
