– Как-как… Я увидела тебя и этого… второго… по телевизору вчера вечером… Узнала, что вас обоих будут казнить… И поняла, что не должна допустить этого! Мой обожаемый папочка категорически отказался помогать мне… Его высокопоставленные индюки-друзья – тоже… Все смотрели на меня как на сумасшедшую!.. Как на девочку, обчитавшуюся любовных романов! – продолжала возмущаться Анна. – Либо и того хуже: как на врага нации! Короче, мне ничего не оставалось, кроме как взять ситуацию под свой контроль…
– А ты понимаешь, что теперь тоже преступница?
– Плевать! Мы вместе, и это главное. Правда, я бы не отказалась узнать, как ты, офицер Космофлота, угодил в такую передрягу?
«Офицер Космофлота? – изумился Максим. – А, ну да, это не я, а этот Матвей. Видимо, мы похожи. И она приняла меня за него, за своего возлюбленного».
Сумерки сгущались. Слева по курсу над горизонтом возвышалась песочно-желтая гора Арсия, похожая на гигантский пасхальный кулич. Строго на севере терлась о подбрюшья низких облаков расплющенной вершиной гора Аскреус.
Где-то прямо по курсу уже должна была показаться гора Павлин, знаменитая Mons Pavonis – исполин высотой в полтора десятка километров. Что вкупе с расположением почти строго на экваторе сделали ее идеальным фундаментом для космического лифта. Но ни горы, ни лифта Максим не видел – мешал иссиня-черный грозовой фронт, перекрывший западный окоем.
Внизу змеилась зеленая река. Название реки Максим не знал. Но был уверен, что оно, как и большинство марсианских топонимов, поэтичное и слащавое до скулосведения.
– Ты почему молчишь, Матвей? – поинтересовалась девушка.
– Я – не Матвей, – собравшись с духом, сказал Максим. – Я – Максим Верховцев, личный пилот товарища Альфы, произведенный буквально перед нашей высадкой на Марс в ранг товарища Беты.
– Тебе надо к врачу, – покачала головой девушка.
– Да я нормальнее тебя! – взорвался Максим. – Перед тем, как пойти на смерть, перед этой жуткой пятисоставной казнью, я написал записку своей любимой девушке… Это было мое последнее желание – поговорить с ней, хотя бы и посредством нарисованных на бумаге знаков… Если бы можно было спасти ее, атаковав вражескую армию – я бы сделал это, не задумавшись. Я люблю ее, Соню!
– Ты сказал «Соня»? Ты произнес имя «Соня»? – запинаясь, переспросила девушка. В ее глазах блеснули слезы.
– Да, я сказал «Соня». Потому что так зовут мою любимую: Соня ван Астен.
– А как же я, Матвей?
– Я благодарен тебе, Аня… Но, похоже, ты ошиблась и спасла не того.
Максим не успел договорить. Девушка всхлипнула, закрыла лицо руками, но затем все же обрела самоконтроль и… резко наклонившись вправо, рванула оранжевый рычаг катапультирования второго пилота.
Точнее сказать, то, что это был рычаг катапультирования, Максим понял только оказавшись в воздухе на стремительно ввинчивающемся в темнеющие небеса катапультированном кресле. С резким хлопком над его головой раскрылся парашют.
«Только не в реку… Господи… Только не в реку! Это же так обидно – утонуть сразу после того как чудом избежал гибели в ревущем пламени!»
Эпизод 14
Орбитальный лифт на горе Павлин
Планета Марс, окрестности горы Павлин, март 2469 года
Грозовой фронт гнал перед собой волну упругого горячего воздуха. Стропы едва не перехлестнулись. К счастью, парашют был не индивидуальным, а легким транспортным, рассчитанным также и на вес катапультируемого кресла, а потому все обошлось.
Падал он с типично марсианской основательностью – минут семь. Любой летчик, любой парашютист подтвердит – время в воздухе тянется медленней, чем на земле. Минута за три.
За семь минут падения Максим успел, во-первых, всласть пофилософствовать на тему «жизнь – борьба, а женская душа – потемки», а, во-вторых, как следует рассмотреть пейзаж, простиравшийся под его ногами. Поэтому когда он приземлился, в голове у него уже сложился примерный план действий.
Слева от него, к югу, несла свои зеленые мягкие воды река Амфитрита.
В том, что это именно Амфитрита, Максим больше не сомневался. Поскольку в последнюю минуту падения, заглянув под грозовой фронт, увидел, что вдали зеленый поток истекает с пологих отрогов горы Павлин. Ни одна другая река не брала своего начала на этой горе.
