— Пер! — закричала она опять.
Медведь? Медведи спят зимой… Шатун голодный?.. Или волки?.. Иль снова тролли?.. Боже сохрани!..
— Пер!..
На ее крик из глубины леса вышло зеленое мохнатое существо, похожее на женщину, рядом с ней прыгал столь же зеленый живой комочек. Ребенок. Когда-то в детстве Сольвейг видела обезьянку, моряки показывали, но эти существа не были похожи на обезьян. Ни взрослое, ни ребенок. Они ловко и даже грациозно перепрыгивали с камня на камень, минуя снег, и быстро приближались к Сольвейг.
«И за мной пришли…» — подумала она.
— Ну, здравствуй, светлый сон его души, — певуче произнесла Зеленая Женщина.
— Здорова будь, Зеленая Сестра, — ответила Сольвейг, узнав женщину. — И сыну твоему расти здоровым… Не думала, что встретимся мы въявь. Ты Пера увела?
— Ушел он сам, — усмехнулась Зеленая женщина. — И сына не признал… Я голый, говорил, и не зеленый. Совсем он не похож… Я вне закона, на меня охота, поймают — и убьют… Отец я никакой… Ты как-нибудь сама…
— Ты Пера сын? — присела на корточки перед ребенком Сольвейг.
— Меня он не признал, но чую — он отец, — по-взрослому ответил мальчик.
Сольвейг погладила его по голове и, вздохнув, поднялась.
— Насчет охоты он тебе не врал, — сказала она Зеленой Женщине. — Тем более что я к нему сбежала. Теперь народ озлобится вдвойне… Хоть на вершины эти не ходок тот, кто в долине к земледелью склонен. Но злоба крылья даст.
— Да знаю я, — махнула мохнатой рукой Женщина. — И отвела б беду, когда б он человеком оставался, а не скрывался в сказке, словно ёж за иглами фантазий и отмазок.
— А ты сама не сказка? — спросила Сольвейг.
— Нет, я тролль, — ответила Зеленая Женщина.
— Да, знаю — ты троллина принцесса, — кивнула Сольвейг. — И я тобой была, когда с тобой был Пер.
Зеленая женщина внимательно на нее посмотрела и пришла к выводу:
— Похоже, Солнышко, что троллям ты родня… Так чувствовать не могут человечки.
— Мы — дети Бога, вы — исчадья ада! — неуверенно воскликнула Сольвейг.
— Вот только этих глупостей не надо! — уверенно пресекла ее троллица. — Пред богом все равны, а он один на всех, кто верует в него. А прочим он не нужен… Неужто, мною став, ты опускалась в ад?
— Нет, — тихо ответила Сольвейг, — он меня любил, а это так прекрасно…
— Вот и меня не суй в свой ад напрасно!
— Не буду, ты прости.
— Меж нами что за счеты! — усмехнулась Зеленая Женщина.
— Но, все же, где мой Пер? — вернулась к главной теме Сольвейг.
— Увы, не твой, а наш, — вздохнула троллица. — Да и не наш, а свой… Принадлежат себе вовек такие Перы… Лишь ветерок подул — поднялся, улетел… Теперь ищи-свищи — навряд ли досвистишься.
— Но я ж к нему пришла!..
— И я явилась тоже… Страшна ты чистотой, а я не вышла рожей… Ты — женщина-мечта, мечте нельзя сбываться… Он, убежав, тебя от смерти уберег. И будет вновь мечтать безудержно о встрече.
— Ну, что ж, я подожду, зажгу в окошке свечи, чтоб отыскал он путь, когда пойдет домой, — кивнула Сольвейг. — Так, значит, ты его себе вернуть хотела?
— Да нет, отдать сынка, чтоб повзрослел немного… Не сын, а Пер. Но дура, как и ты — не для него дорога.
— Неужто с сыном ты легко бы так рассталась? — удивилась Сольвейг.
— Не знают тролли истинной разлуки: нас связывают чувства, а не руки, — таинственно улыбнувшись, ответила троллица. — Мы рядом с ним всегда, как с Пером ты бываешь временами.
Сольвейг опять присела перед ребенком.
— И, правда, Пера сын… Его глаза, улыбка… И взгляд из-под бровей, мечтательный и зыбкий… Над озером туман, и свет луны в тумане… Оставь сыночка мне! Мы будем вместе ждать…
— А ты в своем уме?
— Наверное, а в чьем же? — пожала плечами Сольвейг, захваченная, как ей показалось, спасительной идеей. — Ведь Пер любил меня, тебя лаская в страсти. Я в духе тоже мать ребеночку отчасти…
— Что ж, в этом что-то есть, — задумалась троллица. — Зачат от человека, он должен от людей в душе дождаться света… Свет троллей негасим, его мы не оставим… А ты ему открой свои людские тайны. Он нас соединит… А может быть погубит, поскольку он Фенрир…
— Волчонок крепкозубый, — ласково улыбнулась Сольвейг.
— Останешься ты с ней? — спросила троллица сына.
