В тот день, когда Тесса съела четыре банановых сэндвича подряд, она поняла, что беременна. А ведь она двадцать семь лет терпеть не могла бананы.
Конечно, это было потрясением, но не слишком сильным. Невероятно, но той роковой сентябрьской ночью мысль о противозачаточных средствах ей даже в голову не пришла. Только на следующий день, когда Холли, которой Тесса упорно не называла никаких имен, отпустила шутку про презервативы, до Тессы дошло, как она рисковала. Теперь ее постоянно беспокоили мысли о возможной беременности, но все же эта вероятность так и оставалась пока вероятностью, и весьма призрачной. «С ней этого случиться не может, — твердила себе Тесса, — они ведь занимались этим только один раз». К тому же она почему-то была убеждена, что год полового воздержания, предшествовавший той ночи, каким-то образом зачтется в ее пользу.
Но вскоре Тесса поняла, что то, чего она опасалась, все-таки произошло. Понимание этого приходило постепенно, словно медленное отравление мышьяком.
Тесса проклинала свою глупость. Она понимала, что должна выкинуть ту ночь из головы, только это ей плохо удавалось. Несмотря на все, что она слышала о Россе Монагане, несмотря на то, что она прекрасно знала о его ужасной репутации, Тесса все-таки никак не могла забыть своего случайного любовника. Она прилагала неимоверные усилия, но все равно постоянно вспоминала его смех, взгляд его темных глаз, его шутки и то, как Россу удалось убедить ее, что на самом деле он не такой плохой, как она о нем думает…
Конечно, все это чушь. Когда Тесса рассуждала логично, то, по крайней мере, это становилось ей очевидным. А она умела мыслить логически, этого у нее не отнимешь. В критической ситуации Тессе всегда удавалось рассуждать холодно и практично.
Она и Росс на разных концах света. Брак королевы Виктории и Мика Джаггера[3] более вероятен, чем ее брак с Россом.
Супругами они стать не смогут ни при каких условиях. Будет очень тяжело: забыть кого-то столь незабываемого и так трудно, а тут еще у нее будет постоянное напоминание…
Тесса поежилась, вспомнив о том, что чуть не сказала Холли, с кем тогда провела ночь. Хоть этому она должна радоваться. Холли от природы такова, что не может хранить секреты дольше тридцати секунд.
Переспать с Россом было и так немыслимой глупостью, а оказаться уличенной таким образом было еще и неимоверно унизительно. Кто является отцом ее ребенка, Тесса точно никому не скажет.
…………………………………………..
Когда кто-нибудь проходил мимо стойки администратора отеля, две рождественские елки, стоявшие по бокам от нее, начинали дрожать, словно исполняли танец живота, и серебристый дождик рассыпал кругом радужные блики, отражая свет роскошной люстры.
Холли обожала Рождество и рождественские украшения, но сегодня она была так возбуждена, что даже не открыла последнее окошечко в своем рождественском календаре[4].
Вчера Тесса потрясла ее до глубины души, когда за обедом сказала: «А кстати, у меня для тебя новость». Холли была лак поражена, перепугана и удивлена, что ей пришлось выпить бренди, чтобы успокоиться.
Тесса же, напротив, прекрасно владела собой. Ее позабавила такая своеобразная реакция Холли, и, улыбнувшись, она объяснила, что за две недели успела привыкнуть к этой мысли и теперь, освоившись, с нетерпением ждет этого события. Не обязательно все будет просто, но она справится.
Это, конечно, так типично для Тессы: с решительным выражением на лице отметать любые предположения о том, что все может оказаться отнюдь не просто. Тесса способна переносить жизненные тяготы, она самая независимая девушка из всех, кого Холли когда-либо знала, и в панику она не впадет.
За феттучини с соусом из улиток и бокалом красного вина Холли пыталась выведать, кто же отец ребенка, но безуспешно. К ее безмерному отчаянию Тесса, просто помотав головой, отмахнулась от этого с такой же легкостью, с какой она отмахивалась и от других своих проблем. Она утверждала, что это была разовая связь: даже и думать не стоит о том, чтобы встретиться с ничего не подозревающим отцом и сообщить о случившемся.
