Контрреволюция, наехав на нас,
довела до больницы — вырос живот.
Рок-н-ролл стерт, я учусь играть джаз,
но меня рвет — полный рот нот.
Старости нет, есть только усталость,
от баррикад — ничего не осталось.
Скупые коллеги, любовь на панелях,
бутылки от пива — на рок-батареях.
Контрреволюция ставит вопрос,
как подключить к тебе мой насос.
Шелестит шоколадками вечная глупость —
твоя дальнозоркость, моя близорукость.
Справедливость еды и вечная жажда,
как выйти сухим из воды этой дважды.
Жить по Писанию, но веруя в «если»,
эксгумируя спьяну великие песни.
И многое здесь переварено в студень,
умные мысли надежней великих идей.
Контрреволюция — не всем, как людям,
а — каждому, как у людей.
И лучшие чувства давно не с нами,
доскреблись до чистилища, разгребая завалы.
И, как водится, вслед за погибшими львами
бредут, разбирая их кости, шакалы.
Северный ветер рвет ваши тени —
Че Гевара, Вольтер, Гарри Поттер и Ленин.
Контрреволюция добра и гуманна,
но очень туманна и непостоянна.
Есть в «демократии» что-то такое,
до чего неприятно касаться рукою.
От чего тошнит в запаянных кухнях,
ждем, когда и эта стабильность рухнет.
Утонул наш «Титаник» в шампуне и водке,
тусуясь на майках дешевой рекламы.
Попса носит модные косоворотки,
пробитые кровью погибшей нирваны.
Поглупевшее время заела икота,
я тоже буржуй — у меня есть холодильник!
Пятнадцать гитар, осень, ночь и будильник,
но мне не до сна — изо рта лезут ноты.
Дураки называют нас совестью рока,
циники видят хитроумный пиар.
А я не желаю дохнуть до срока,
у меня в глотке рвет связки дар!
Всё возвращается на круги своя,
рок-н-ролл когда-то — ты да я,
Но контрреволюция всегда с тобой,
лежит в постели третьей ногой,
Сексуально нагой,
виртуальной ногой,
экзистенционально нагой…
