Он повернулся и поманил ее свободной рукой. Он улыбался как шаловливый ребенок, собирающийся сотворить какую-то каверзу. Она тоже почувствовала себя ребенком, хихикнула и пошла к нему.
— Что это ты надумал? — спросила, когда он взял ее за руку и повел в глубь леса. — Куда ты меня ведешь?
Она с опаской огляделась — тени сгущались, солнце уплывало за горизонт.
— Тут страшно, — сказала она дрогнувшим голосом. — Тени кажутся людьми, припавшими к земле и готовыми прыгнуть на нас.
— Здесь никого нет, кроме тебя, меня, птиц и зверей, — подбодрил ее Солнечный Ястреб и снова улыбнулся. — Идем, идем. Я должен найти правильное дерево.
— Ты ищешь дерево? — переспросила она, приподняв бровь. Глянула на нож у него в руке, потом снова на него. — Ты вытащил нож и ищешь дерево. Зачем? Ты же не свалишь дерево таким маленьким ножом, Да и к чему это?
Он ухмыльнулся, в глазах запрыгали чертики:
— Мой нож не для того, чтобы валить деревья. Я хочу кое-что вырезать на коре. Я помню, моя мать показывала мне вырезанную на дереве надпись. Это было недалеко от церкви моего отца в Кентукки. Я хочу вырезать что-то подобное.
От слов «церковь» и «Кентукки» сердце Цветущей Долины на миг замерло.
Она стала серьезной, внимательно посмотрела на Солнечного Ястреба.
Черная Рубаха говорил, что он из Кентукки, тогда Цветущей Долине это название показалось смутно знакомым, но она никак не могла припомнить, где же его слышала.
Теперь она вспомнила!
Это Солнечный Ястреб упомянул его, рассказывая, как его похитили из дому. И говорил, что его родители умерли.
Да нет, не может быть. Не может быть никакой связи между Черной Рубахой и Солнечным Ястребом. То, что оба они из Кентукки, — просто совпадение. Его отца убили в тот день. Значит, невозможно, чтобы этот святой человек был отцом Солнечного Ястреба. И не надо говорить ему об этом, только бередить рану.
Он остановился у высокого сахарного клена. Багровая осенняя листва стала еще ярче, когда последние лучи заходящего солнца осветили ее.
— Вот такое дерево показывала мне мать, — указал Солнечный Ястреб.
Перед ним вспыхнула полузабытая картинка: мать положила свою тонкую руку на вырезанные буквы, провела пальцами по контуру сердца, вырезанного на коре его отцом.
— Это сахарный клен, — сказала Цветущая Долина. — Что ты теперь собираешься делать, ты это дерево искал?
— Смотри, — в глазах мелькнул огонек. Он приставил острый кончик ножа к неровной поверхности ствола.
Но тут же опустил нож и, чуть сдвинув брови, поглядел на Цветущую Долину:
— Ты знаешь буквы? Умеешь читать?
Цветущая Долина гордо выпрямилась:
— Зачем ты оскорбляешь меня? Я что, похожа на необразованную женщину? Похожа?
— Га-вин, нет, — быстро ответил Солнечный Ястреб, и ему стало стыдно. Глупо было задавать такой вопрос женщине, в каждом слове которой сквозил острый ум.
Да еще женщине, которая была вождем многочисленной общины.
Ай-у, да, она должна уметь читать и даже хорошо считать, чтобы белые не обманули ее или ее людей.
— Тогда почему ты меня об этом спрашиваешь? — Цветущая Долина улыбнулась, увидев в глазах любимого боль, вызванную ее холодностью.
— Я не знал, была ли у тебя возможность ходить в Канаде в школу, — тут же нашелся Солнечный Ястреб.
— Моему народу не нужна школа белых людей, чтобы научиться всему, что нужно, и выжить среди белых, — мягко ответила Цветущая Долина. — Когда я была маленькой, к нам пришел человек в черной рубахе и некоторое время жил среди нас. Это он научил нас всему, что мы должны были знать, чтобы белые не могли обмануть нас в своих договорах.
— Среди вас жил проповедник?
— Иезуитский священник. Так он себя называл. Он переезжал с места на место, но с нами жил долго.
Она посмотрела на сверкающую гладь озера, потом осторожно заглянула в глаза Солнечному Ястребу:
— Человек, похожий на него, пришел в наши края в сопровождении других святых людей. Сказал, что он — странствующий проповедник, живет то тут, то там.
Не желая терять драгоценные минуты, Солнечный Ястреб нежно прикоснулся к ее губам:
— Давай не будем об этом. У нас осталось несколько минут, а потом придется возвращаться к нашей прежней жизни и ее неумолимым требованиям. Давай забудем об этом человеке, который пришел и принес с собой новые трудности.
