— Раньше, чем ты произнесешь очередную ложь, — сурово возвестил Тэа, — знай, что в моей стране лжецам отрубают языки. А ворам — руки. Подумай, стоят ли того твои снимки.
Телли не могла поднять взгляд. Вес намерения оставаться сильной и несгибаемой рушились на глазах.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, оставь мне диск. Можешь забрать камеру.
— Очень странное предложение для обычной туристки. — (Телли сглотнула комок в горле.) — Ты солгала мне относительно цели своего путешествия. Возможно, ты помогала мятежникам. Тем, кто хочет от нас избавиться. Отнять нашу землю.
— Я никому не помогала.
— Почему я должен тебе верить?
— Потому что я не занимаюсь политикой. Да, я фотограф. Но ничего не знаю о приграничных войнах, которые тебя так занимают.
— Докажи.
— Как?
— Верни мне диск. Посмотрев на снимки, я сам смогу убедиться в правоте твоих слов.
— Что, если мои работы тебе не понравятся?
— Я их сотру.
Ее глаза наполнились слезами. Она ненавидела себя за слабость, но эти снимки означали месяцы работы на невыносимой жаре, в жутких условиях, когда приходилось жертвовать удобствами и здоровьем, чтобы получить желаемое.
— Пожалуйста, не уничтожай мою работу. Я потратила много месяцев, чтобы ее сделать.
— Почему ты мне лгала?
Она тщетно искала на его лице признаки сочувствия и понимания.
— Я считала, что ты не поймешь.
Он пристально посмотрел на нее, холодно произнес:
— Да. Я не понимаю. — Потом повернулся и вышел.
Мгновение Телли глядела ему вслед, затем рванулась за ним.
— Погоди. — Ухватила его за рукав. Дрожащей рукой протянула драгоценный диск. — Возьми. Посмотри на фотографии. Сам оцени мою работу. Если что-то покажется тебе неприемлемым, сотри, но умоляю, не уничтожай всего. Пожалуйста, оставь мне хоть что-нибудь. — Ее голос сорвался. — Я провела здесь долгие месяцы, вдали от семьи. Не забирай у меня все.
Он молча взял диск.
Телли на дрожащих ногах вернулась в палатку и упала на постель.
Как все худо повернулось. Именно об этом предупреждала мать. Предостерегали все друзья. Предрекал ее издатель, когда Телли собиралась в новую экспедицию. Она давно работала фотографом и ни разу еще не попадала в серьезные неприятности. Но это… это… ужасно.
Телли недолго пробыла в одиночестве. Почти сразу же Тэа вернулся с камерой и сумкой. Бросил их ей. Телли вцепилась в них, словно в последнюю ниточку, привязывающую ее к внешнему миру.
— Почему ты отдаешь их?
— Ты сказала, что без диска камера не работает.
Значит, он забрал все диски. Без них удовольствие от обладания камерой сразу померкло.
— Не надо было мне возвращать диск, — горько сказала она. — Следовало сберечь свои снимки.
— Диск, который ты вынула, пустой. Новый. Я поменял диски.
Телли провела ладонью по волосам. Ей было так жарко, что впору взвыть. Швырнуть что-нибудь. Стукнуть как следует кулаком.
— Не может быть!
— Я просто проверял тебя. Испытание ты не прошла.
— Ничего удивительного. Не ждешь же ты, что я проникнусь симпатией и доверием к тебе, твоим людям, если ты так бесцеремонно пренебрегаешь чувствами и желаниями других.
— Ты ведь не знаешь, с кем имеешь дело, верно?
Почему? Знает. Он бандит и похититель, и не самое мудрое решение — с ним ругаться, но она слишком разозлилась, чтобы прислушиваться к доводам рассудка.
— Ты не имеешь права устраивать подобные испытания.
— Конечно, имею. Это умно. Это стратегия. Следует знать о чужой слабости и силе.
— И ты думаешь, что знаешь о моей?
— Тебе нельзя доверять. — Его губы презрительно сжались. — Но, с другой стороны, немногим вообще можно.
Его отношение просто возмутительно!
— У тебя ужасные взгляды на жизнь.
— Практические. Помогают мне и моим людям выжить.
Снаружи заговорили, в палатку вошел давешний старик с подносом. Поставил его на ковер и удалился.
Тэа указал на поднос.
— Поешь со мной. — Тон не приглашения, а приказа.
— Я не голодна. — Она все еще переживала утрату фотографий. Так много работы! Потеря невероятных масштабов.
— Тебе надо есть, — прищелкнул он пальцами. И уселся на ковер.
— Никогда не встречала бербера грубее, — пробормотала Телли себе под нос, но знала, что он расслышал — по брошенному взгляду.
