В номере гостиницы для приезжих лунного рабочего городка Панкратовска пахло яблоками. Ире представлялись их красные, подрумяненные бока. Терпкая сладость с чуть заметной кислинкой. Большие, в кулак величиной, и маленькие, удивительно сладкие, сибирские дички. Как-то мама рассказывала, что впервые попробовала яблоко в четырнадцать лет. А личное оружие получила в десять, чтобы могла защитить себя от ещё оставшихся в то время бандитов. И у этого человека Ира интересуется, когда она почувствовала себя взрослой? Ирины щёки покраснели, словно начинающие спеть яблоки, в самом начале ранней осени. Она изнеженный потомок, живущая в инфантильном времени. Сама Ира никогда в жизни не стреляла в человека. Маме приходилось. И бабушке. Особенно бабушке. Старшее поколение не рассказывало об этом. Но она знала. Невозможно было жить и не знать.
Может быть, стереть последний абзац в письме? Кибернетик помедлила, легонько постукивая ногтём по клавише с буквой «Т». Лунная гравитация слабая и клавиша, против её желания, нажалась печатая «ТТТТ». Стерев лишние «Т», Ира дописала: думаю, после нескольких лет на меркурии, лето мне перестанет нравиться. Я буду любить зиму. Холодную пору, когда лежит снег и так уютно сидеть в тепле, пить горячий чай и смотреть в окно как падает снег. Снег. Снег. Снег. Неправда – я никогда не изменю лету! Самое лучшее время года.
Однако правда странно, что нежное солнце ласково согревающее нас – на самом деле гигантский плазменный шар разогретый до немыслимых температур? Миллионы бомб взрывающихся ежесекундно и выбрасывающих потоки жёсткого радиационного излучения. А мы загораем в его лучах. С нетерпением ожидаем предсказанных синоптиками разрывов в облаках.
Говорят: будто число солнечных дней в году понемногу растет, так же как и среднегодовая температура. Когда-нибудь лето будет таким же длинным, как и раньше. Вот здорово будет. Только боюсь, что если летних солнечных дней станет много, то они перестанут быть праздниками и, может быть, их перестанут объявлять выходными. Но всё равно здорово.
