Произведя необходимые манипуляции, Ира позвала: –Просыпайся, Бонделей. Только осторожней, не оборви подключенные провода.
Массивное тело робот вздрогнуло. Перешедшая в активный режим система проверяла собственную целостность и состояние механического тела.
-Скажи, Бонделей, что ты помнишь о Константине Григорьевиче, инженере корпорации, своём создателе?
-Восстановлено около сорока процентов воспоминаний– отчитался робот.
Ира удивилась: –Так много?
-Поступали вопросы о данном периоде. То, что можно было восстановить – восстановлено. Остальное необратимо повреждено и не может быть восстановлено.
-Каким он был?– спросила Ира.
-Константин Григорьевич не всегда говорил правду.
-Объясни– попросила кибернетик удивлённая столь странной характеристикой.
-Константин Григорьевич сказал, что обязательно проснётся, если я буду держать его руку. Я держал не отпуская. Но он не проснулся. Потом пришли вы.
-Ты понимаешь, что произошло с инженером Симоненко?
-Он умер во сне.
-Когда ты понял, что он умер?
-Сразу – по прекращению дыхания, по сжатию лицевых мышц, по…
-Достаточно– оборвала Ира: –Ты знал, что мёртвые люди никогда не оживают?
-Да.
-И всё равно продолжал держать его руку вместо того чтобы попытаться предпринять действия ведущие к продлению активной фазы собственного существования?
-Продлевать существование не имело смысла.
-Допустим. Но зачем держаться за руку мертвого человека?
-Константин Григорьевич сказал держать, чтобы он смог проснуться.
-Но ты знал, что он умер, а мёртвые не могут проснуться?
-Информация о том, что мёртвые не могут проснуться могла не соответствовать действительности или иметь ограничения применимости. Я должен был проверить, несмотря на то, сколь низка была вероятность этого.
-Проверил?
-Да. Информация верна– подтвердил робот: –Мёртвые не могут проснуться.
Руки любимого скользили по плечам кибернетика. Гладили, мяли, пощипывали и щекотали.
-Не понимаю– сказал Денис: –Капсула релаксации сделает массаж в сто раз лучше.
-Люблю когда ты это делаешь– проговорила Ира не открывая глаз: –Своими руками. В этом есть что-то древнее и примитивно притягательное.
Денис только хмыкнул, но Ира поняла – ему понравились её слова.
-Значит, наш Боня должен был проверить, что мёртвые люди не возвращаются к жизни, если их держать за руку? Очень печальная история. Сколько он так сидел: три десятка лет – четыре?
-Не двигай головой– потребовал Денис.
-Извини.
Знаешь, с машинами всё не так, как с людьми. Если человек стремится к свободе только потому, что он человек, то для робота сама по себе свобода не имеет ценности. Задала вопрос Бонделею: зачем ему всё это? Хочет ли он что-то изменить? Например, слетать на Землю или, я даже не знаю, о чём могут мечтать роботы. Он ответил, что ничего менять не хочет и против визита на Землю не имеет возражений, но не видит в нём непосредственной необходимости. Представляешь: не видит непосредственной необходимости!
-Расслабь плечи– попросил Денис: –Так чего же хочет наш дорогой реликт?
-Быть среди людей– Ира перевернулась на спину и посмотрела в глаза энергетику. На лице того играла довольная полуулыбка. На самом деле он любил делать Ире массаж чуть ли не больше, чем она любила ощущать тёплую тяжесть его рук. Хотя, конечно, капсула релаксации разомнёт мышцы качественнее и лучше. Но вот беда: у капсулы нет ни рук Дениса, ни его глаз, ни его шероховатых и твёрдых, но почти мгновенно размягчаемых поцелуем, губ.
Разомкнув поцелуй, Ира объяснила: –Архитектура искусственного мозга Бонделея предполагает внешнее стимулирование. Это как мячик, который нужно бить рукой, чтобы он продолжал прыгать. Перестанешь и колебания постепенно затухнут. Ему необходим элемент случайности, который вносит общение с людьми. Сейчас от подобной архитектуры почти отказались из-за необходимости внешнего стимулирования. Но перед концом древнего мира на неё возлагали большие надежды.
-Поставь робота рядом с героем и получится робот-герой. Рядом с подлецом – робот-подлец. Рядом с учёным – робот-учёный…
-Ты упрощаешь до полной потери смысла!– возмутилась кибернетик.
