По непонятным причинам в жизни всегда что-то идет не по плану. Достаточно пустяка – жеста, слова, абсолютной мелочи, чтобы все взлетело на воздух. Словно ты не вправе ничего решать, такова судьба.
Но теперь все было иначе. Теперь Дарио бросил вызов судьбе. Он отправился в путешествие, высказал свое слово против. Он направлялся в Торре-Сарачену в надежде вернуть солнце, которое у него отобрали.
«Торре-Сарачена 2 км».
– Может, остановимся ненадолго? – спросил Дарио.
Энди повернулся к нему. Он улыбался. Энди всегда улыбался.
«Зачем?»
– Просто так, отдохнуть. Мы ведь даже не завтракали.
Энди не ответил.
– Может, позавтракаем?
«Если ты хочешь».
– Я проголодался, – сказал Дарио и оглянулся. – Доедем до первого кафе на нашем пути, позавтракаем и немного отдохнем.
Энди издал булькающий звук.
– Хорошо?
«Если ты хочешь».
«Торре-Сарачена 1 км».
Сразу после указателя оказалось кафе.
Они сели за столик возле дороги. Воздух пах морем, до которого оставался всего один километр. Море все делает легким, даже душу. Вот почему у моря люди живут дольше.
– Что ты будешь? – спросил Дарио.
Энди смотрел в меню, перед ним мелькали фотографии закусок, напитков, мороженого.
Официант вышел из-за барной стойки и подошел к ним.
– Капучино, – сказал Дарио. – И булочку.
– А ему?
Энди посмотрел на официанта, вытянул подбородок в сторону края меню и забулькал. На губах у него появились пузыри слюны.
– Ты хочешь мороженое? – догадался официант.
Энди кивнул. Бармен окинул взглядом Дарио, улыбнулся и направился к барной стойке.
Он поглядел на дорогу, по которой они добрались сюда. С их места им был виден лишь спуск, все остальное скрывалось за дальним холмом. На то, чтобы его покорить, ушло так много времени – три дня и три ночи.
– Я даже не уверен, что узнаю его, – вздохнул Дарио, не отрывая глаз от холма. – Безумие, да? Как можно быть не уверенным в том, узнаешь ли ты своего отца?
На спинку стула сел воробей. Он внимательно изучил гостей и наклонил голову в сторону Дарио. Он был маленьким, наверное, еще птенцом.
– Ты тоже ищешь своего отца? – улыбнулся Дарио.
Птенец чирикнул. Он даже не знал своего отца. Птицы и звери не задают лишних вопросов, потому что знают, что без них живется гораздо лучше. Природа должна была наделить механизмом антивопросов и человека, ферментом, который распознавал бы возникший в мозгу вопрос и блокировал бы его. Он бы отделял его от всего остального и выбрасывал в мочевыводящие пути. У тебя возник вопрос? Один поход в туалет, и его как не бывало.
Энди забулькал и протянул руку к воробью. Тот чирикнул и сел к нему на палец.
Из кафе вышел официант с подносом в руках.
– А вот и я.
Воробей взмахнул крыльями и улетел. Мужчина поставил поднос на стол.
– Куда вы направляетесь? – спросил он.
– В Торре-Сарачену.
– А, так вы уже на месте. Что вы собираетесь здесь делать?
– Я ищу одного человека, – сказал Дарио и посмотрел на Энди. – Я не знаю, где он живет, но точно знаю, что он живет здесь.
– Я знаю практически всех в Торре-Сарачене. Как его зовут?
– Нико. Ник. Он живет с некой Флорой, – Дарио улыбнулся. – У нее зеленые волосы.
– Зеленые волосы… – задумчиво произнес мужчина. – Флора, говоришь? Я понял. Да, они живут в Садах. Зачем он тебе?
– Он мой отец.
Мужчина улыбнулся, забрал поднос и взял его под мышку.
– Ничего сложного, – сказал он, показав рукой дорогу. – Спускайтесь к морю и перед первым светофором поверните налево. Они живут через пятьсот метров оттуда. Повернете и сразу же увидите.
Дарио улыбнулся. Официант вернулся в кафе.
– Ну что, ты готов? – спросил Дарио.
Хотя спрашивал он, скорее, самого себя.
Сады. Должно быть, это жилой район, который находится за городом. С виллами, деревьями, железными воротами, украшенными позолоченными колокольчиками. Сады должны быть именно такими.
Солнце раскалило дорогу. Над асфальтом дрожала едва уловимая пелена зноя.
Мороженое в руке Энди таяло, ручейки сливок и какао стекали по пальцам и запястью. Энди наклонялся и пытался слизать их длинным языком, похожим на язык муравьеда. А еще он смеялся – ртом и глазами, дрожащими плечами, грудью и бедрами. Чем меньше у Энди получалось слизать мороженое, тем больше он смеялся.
