Церковь быстро заполнялась людьми. В глубине перед алтарем священник готовился к богослужению.
– Энди, просыпайся! Пора идти, – сказал Дарио, потрогав Энди за плечо.
Дарио развернул коляску и начал обходить столпившихся людей. Энди замычал.
– Ш-ш-ш, – снова зашипела старушка.
Заиграл орган. Дарио направился в сторону выхода.
– Узыка! – воскликнул Энди.
– Да, музыка, – повторил Дарио. – Но нам пора.
– Узыка! – снова закричал Энди и начал раскачивать коляску.
Прихожане начали оборачиваться. Священник застыл, подняв руки.
Энди с улыбкой посмотрел на Дарио. Его взгляд был наполнен нежностью.
– Узыка, – прошептал он.
Дарио улыбнулся.
– Конечно, – сказал он и развернул коляску. – Почему бы и нет! Давай насладимся концертом.
Отношения Дарио с церковью сложно было назвать хорошими. Он до сих пор помнил свою последнюю мессу. Какой был переполох после того, как в кадиле взорвались петарды! Он встряхнул эту скучную службу! Мальчики из хора сгибались пополам от смеха, пока дон Клаудио прыгал с места на место, размахивая кадилом и не понимая, что случилось. К сожалению, остальные присутствовавшие не были в таком восторге. Дарио выгнали и запретили возвращаться. У дона Клаудио определенно не было чувства юмора.
Когда месса закончилась, Энди улыбался.
«Спасибо».
– Не за что, – ответил Дарио.
Они вышли на крыльцо, где уже столпились люди. Многие поглядывали на Дарио с Энди и перешептывались.
– Ты не против, если мы развлечемся? – с улыбкой спросил Дарио. – Держись крепче.
– О-о-о-о-о-о-е! – крикнул Дарио, подняв одну руку, и направил коляску прямо на группу людей.
Они брызнули в стороны, но тут же сошлись обратно, когда он проехал мимо. Дарио развернул коляску, крикнул: «О-о-о-о-о-о-е!», снова побежал на людей.
Это напоминало кадриль с танцующими парами, которые пересекались в центре площадки. Люди то разбегались, то снова сходились. Но вскоре прихожанам это надоело, и они сошли с крыльца.
– О-о-о-о-о-о-е! – крикнул Дарио им вслед.
Энди смеялся, запрокидывал голову назад.
– О-о-о-о-о-о-е! – кричал он.
Дарио поднял руку:
– Дай пять.
Энди посмотрел на него.
«Ну-ну, полегче».
Дарио открыл рюкзак. Где-то внутри должен был лежать телефон. Он уже и забыл, когда в последний раз брал его в руки. Казалось, что с того момента прошло лет сто, не меньше.
Телефон лежал между грязным носовым платком и надкусанным ломтиком хлеба.
Дарио включил телефон, и началось: «Дзынь, дзынь, дзынь, дзынь, дзынь, дзынь, дзынь…» Пятьдесят шесть пропущенных звонков меньше чем за два дня. Практически по два звонка в час. Даже президенту столько не звонят. Дарио улыбнулся. Ему было все равно. Он вынул сим-карту, включил музыку, достал ярко-зеленые наушники и надел их на голову Энди.
– Держи. Послушай это.
Энди поднял бровь, уставился на улыбающегося Дарио. Затем рассмеялся и принялся раскачиваться в коляске под музыку.
– Узыка! – закричал он.
– Да, не то что в церкви. Это настоящая музыка.
Дарио завел мотор, и они поехали.
Дарио любил музыку, но использовал ее лишь в случае необходимости. Например, на занятиях Дельфрати. Музыка позволяла отключиться, изолироваться от мира.
Дарио улыбался, проезжая через поля. Он улыбался и думал, что Энди в тот момент тоже был для него музыкой, способом отключиться, убежать от всех, от школы, от этого мира.
Все утро они ехали по дороге мимо холмов. Энди полностью погрузился в музыку.
Энди, который улыбался и понятия не имел, каков на самом деле окружающий мир, тот самый мир за пределами коляски, в котором были вынуждены жить все остальные. Этот мир не был прекрасным, он был потоком грязи, который уносил тебя прочь, и ты захлебывался в ней. А Энди, который находился выше, вращался вокруг собственной оси, словно Солнце с окружающими его планетами. И ничто не могло причинить вред Солнцу с планетами, даже поток грязи, текущий внизу. Эта автономная система была идеальной, она вращалась вокруг себя и сохраняла баланс.
Да, кажется, Дарио даже завидовал ему. Было в Энди что-то бессмертное, неприкосновенное, то, что не подчинялось законам людей. Энди был полубогом, получеловеком-полуколяской, мифическим существом. Как не завидовать мифическому существу?
