Солнце — крутой бог - страница 31

Ты покатишь через весь город и будешь чувствовать на себе ее взгляд, как пламя паяльной лампы на позвоночнике. Будешь чувствовать, как ее взгляд скользит по твоему затылку, по шее, по спине, по заднице, по ногам. Ей нравится то, что она видит, и она бессознательно пытается повторять твои движения. Она задыхается и хочет тебя догнать. Но ты несешься, как ураган. Она спешит за тобой, как маленькая буря, но ты — ураган, уносящийся прочь, у нее слабеют колени и внутри возникает неприятное чувство — она боится, что больше никогда тебя не увидит.

Однако на следующий день, Братья & Сестры, я опять появлюсь там и еще раз проедусь мимо нее, приклеив к ее глазам свою косую идиотскую улыбочку и сделав вид, что не вижу, как она хороша, или как хороша ее грудь, или какие у нее стройные ноги. А тем временем в голове у Маленькой Бури будет стучать лишь одно слово:

ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН

И этот «он», разумеется, — я. И только после того, как мы встретимся таким манером раз пятнадцать или двадцать, я заговорю с ней. И она будет горяча, как кипяток, и холодна, как крепкий ветер. Маленькая Буря будет лезть из кожи вон, чтобы завоевать его, то есть меня. Я, конечно, замечу ее старания, но не подам виду.

Эти мысли проносятся у меня в голове, пока я ковыляю по заднему двору, стараясь удержаться на ногах. Сегодня у меня получается лучше, чем вчера. Но с другой стороны, я больше, чем вчера, боюсь шлепнуться на рожу, разбить пальцы, доконать уже разбитые колени или другие выступающие части тела. Жильцы дома стоят на балконах и смеются. Некоторые соседи сидят на лавочках и тоже лыбятся. Я даю вечернее представление. Но я только стискиваю зубы и терплю. Ведь и так ясно, что не все легко и просто в моем проекте.

И на этой оптимистической ноте я заканчиваю день. Собираю все свои части тела и ковыляю к кровати. Она стоит в комнате и, можно сказать, манит меня. Мое побитое ноющее тело. Эй! — говорит кровать и принимает меня.

— Храпи! — приказывают мне тело и голова, и больше я ничего не помню о той ночи. Мне даже ничего не снится.

Я был на элеваторе и разговаривал с сегодняшним Солнцем. Уже полдень, и все идет хорошо. Я сижу в кафе на втором этаже универмага НАФ. Жру пирожное и тяну колу вместе с сотней-другой пенсионеров. Я решил, что раз я все равно свободен, то могу немного себя побаловать. Кого ж еще и баловать, если не себя. В моем распоряжении весь день. Надо инвестировать в себя, тогда все будет хорошо.

Я сижу в углу большого зала и вполне доволен своим обществом, своим телом и своим мозгом, который на 80 % состоит из воды. И тут неожиданно замечаю мужика, который буквально влетает в кафе. Его затылок кажется мне знакомым. Я вижу его со спины. Ну точно, этот затылок мне знаком, но чей же он?

И вдруг я понимаю — это же мой папаша!

Шок!

Смертельный шок!

С бомбами и гранатами на закуску!

Ад разверзся!

Бред в квадрате!

Через несколько секунд, когда он обернется, разразится буря. Я вижу, как его затылок медленно поворачивается, и ныряю под стол. Вожусь со своими шнурками. Выглядываю между стульями и вижу, что папаша что-то высматривает на полу. Но меня не замечает. Его глаза, как два дула, скользят по столам и стульям. Он обвешан бомбами и гранатами, и я не вылезаю из-под стола, пока он не отворачивается и не идет к кассе. Я быстро оглядываю свои пожитки, сгребаю в кучу последний номер журнала «Компьютер», два диска с играми, которые обломились мне на распродаже, и блокнот, купленный специально, чтобы записывать всякие интересные фактики. Как раз тут, в кафе, я пытался составить список реплик, с которых мог бы начать первый разговор с Маленькой Бурей. Правда, пока в нем было только заглавие:

ВОЗМОЖНЫЕ ПЕРВЫЕ ФРАЗЫ, С КОТОРЫХ МОЖНО БЫЛО БЫ НАЧАТЬ РАЗГОВОР С МАЛЕНЬКОЙ БУРЕЙ: