* * *
Позвали дона Джорджо, и он всю ночь, как и положено, бодрствовал над бренными останками старой девы. Соседки вызвались обмыть и обрядить тело. Маленького Рокко отнесли в соседнюю комнату, и ночь прошла в молитвах и сонной вялости. Рано утром, когда четверо молодых мужчин пришли вынести тело, — хватило бы и двоих, настолько оно было худое, но дон Джорджо настоял, чтобы все было как положено, — несколько старух подошли к отцу Дзампанелли, и одна из них спросила его:
— Ну как, святой отец, вы сами это сделаете?
Дон Джорджо не понял.
— Что я должен сделать? — спросил он.
— Вы же прекрасно знаете, святой отец.
— О чем вы говорите? — нетерпеливо повторил кюре.
— Умертвить ребенка… вы это сделаете сами?
Кюре потерял дар речи. Видя, что он молчит, старуха расхрабрилась и объяснила ему, что в деревне это считают лучшим выходом из положения. Этот ребенок родился от бандита. Его мать только что умерла. Вот наверняка знак того, что Господь наказывает эти грешные роды. И лучше ребенка убить, потому что он, как ни говори, вошел в мир через плохую дверь. Поэтому они вполне естественно подумали о нем, о доне Джорджо. Чтобы ясно было, что речь идет не о мщении или о каком-нибудь преступлении. Ведь у него руки чистые. Он просто вернет Господу маленького выродка, которому нечего делать в этом мире. Старуха высказала все это с величайшим простодушием. Дон Джорджо стоял мертвенно-бледный. Гнев охватил его. Он ринулся на деревенскую площадь и закричал:
— Вы свора безбожников! Если такая гнусная мысль смогла родиться в ваших головах, это значит, что в вас сидит дьявол. Сын Иммаколаты — создание Божье. Больше, чем каждый из вас. Создание Божье, вы слышите меня, и вы будете прокляты, если тронете хоть волосок на его голове! Вы считаете себя христианами, но вы животные. Вы заслужите, что я оставлю вас в вашей мерзости, и Господь накажет вас. Я беру этого ребенка под свою защиту, вы слышите? И если кто-то осмелится коснуться хотя бы единого его волоска, его покарает божественный гнев. Вся ваша деревня погрязла в грязи и невежестве. Возвращайтесь в свои поля. Обливайтесь там потом, как собаки, потому что ничего другого вы делать не умеете. И благодарите Господа, что он иногда посылает вам дождь, потому что это еще слишком много для вас.
Закончив, дон Джорджо оставил жителей Монтепуччио в полном оцепенении и вернулся в дом, чтобы взять ребенка. В тот же день он отнес его в Сан-Джокондо, ближнюю деревню, что располагалась немного севернее, на холме. Эти две деревни испокон веку враждовали. Соперники устраивали легендарные баталии. Рыбаки постоянно сталкивались в море, рвали друг другу сети или крали дневной улов. Дон Джорджо передал ребенка одной супружеской паре рыбаков и вернулся в свой приход. Когда в воскресенье на деревенской площади одна заблудшая душа с беспокойством спросила его, как он поступил с малюткой, он ответил:
— А что тебе за дело, несчастный? Ты был готов убить его, а теперь беспокоишься? Я отнес его в Сан-Джокондо к людям, которые лучше вас.
Целый месяц дон Джорджо отказывался служить. Не было ни месс, ни исповедей, ни причастий.
— Когда в этой деревне появятся христиане, я начну исполнять свои обязанности, — говорил он.
Но прошло время, и гнев дона Джорджо притупился. Жители Монтепуччио с виноватым видом, словно нашкодившие школьники, каждый день толпились у дверей церкви. Деревня ждала. Понурив головы. Когда пришел День поминовения усопших, кюре наконец растворил широкие двери церкви, и впервые за долгое время качнулись колокола.
— Я не стану наказывать мертвых за то, что их потомки кретины, — пробурчал дон Джорджо. И отслужил мессу.
Рокко вырос и стал мужчиной. Он носил новую фамилию — сочетание фамилий своего отца и тех супругов-рыбаков, которые приняли его к себе, — новую фамилию, которую скоро узнали все в области Гаргано: Рокко Скорта Маскалдзоне. Его отец был бандитом, бродягой, который жил мелкими грабежами, он же, Рокко, стал настоящим бандитом. Он не вернулся в Монтепуччио, хотя был в том возрасте, когда уже мог терроризировать деревню. Он нападал на людей в полях. Крал скот. Убивал горожан, которые заплутали в пути. Он обкрадывал фермы, вымогал выкуп у рыбаков и торговцев. Много карабинеров гонялись за ним, но их находили на обочинах дорог с пулей в голове, со спущенными штанами или же висящими, словно куклы, на оливах. Он был неистовый и ненасытный. Когда его репутация укрепилась и он уже властвовал над всей округой, как синьор над своими людьми, он приехал в Монтепуччио как человек, которого не в чем упрекнуть — с открытым лицом и высоко поднятой головой. За двадцать лет улицы деревни не изменились. Все в Монтепуччио осталось как прежде. Те же скученные, прижавшиеся один к другому дома, все те же длинные извилистые лесенки, спускающиеся к морю. Множество всевозможных тропинок пересекали сплетение улочек. Старики сновали туда и сюда между пристанью и деревней, поднимались и спускались по крутым лесенкам медленно, как мулы, которые под солнцем берегут силы, а ребятишки стайками одолевали ступеньки, никогда не уставая. Деревня смотрела на море. Фасад церкви тоже был обращен к волнам. Ветер и солнце год за годом нежно полировали мраморные плиты улиц. Рокко обосновался на верхнем конце деревни. Он присвоил большой участок, до которого трудно было добраться, и построил там большую и красивую ферму. Рокко Скорта Маскалдзоне стал богатым. А тем, кто иногда умолял его оставить в покое жителей деревни и уйти вымогать у жителей соседних деревень, он всегда отвечал одно:
