Солнце и тень - страница 20
Кроме того, этот сон наглядно продемонстрировал еще один простой метод, которым можно пользоваться, чтобы вызвать осознаваемость: нужно заметить, что во сне присутствует какая-то несуразность. Это случилось, когда я посмотрел в зеркало и заметил, что моя борода исчезла. Эта несуразность заставила меня обратиться к опыту и в итоге навела на мысль, что, должно быть, дело происходит во сне. В этот момент, держа ладони перед собой и пристально глядя на них, я получил полное подтверждение своего осознаваемого состояния. Увидев свои руки, я обрел полную осознаваемость и был очень доволен и счастлив, потому что из них, заливая сиянием все вокруг, струился сверкающий, поистине неземной свет. Когда я поглощал и впитывал глазами это яркое сияние, на этот раз исходившее из моих рук, меня снова охватило уже знакомое пьянящее чувство головокружения. Я начинал свыкаться с состоянием осознаваемости: мне стало ясно, что я снова попал в него — в то состояние сознания, которое, притягивая как магнит, воодушевляет и приглашает оставаться в нем как можно дольше.
На этой стадии эксперимента я задал себе вопрос: Как сохранить и продлить осознаваемое равновесие в состоянии осознаваемого сна? Самый удачный ответ на этот вопрос — сравнение осознаваемого сна с опытом детства, когда мы учимся кататься на велосипеде. Помню, как шатко и неуверенно я себя ощущал, когда впервые попробовал объехать школьную спортивную площадку. Сколько раз я терял равновесие и падал, в кровь сбивая коленки! А один раз даже умудрился врезаться прямо в дерево. Однако, упорно тренируясь, я постепенно увеличивал дистанцию, которую мог проехать, не свалившись с велосипеда. В конце концов я научился бесконечно носиться по кругу, никогда не теряя равновесия.
Однако второй аспект обучения искусству сохранять равновесие в состоянии осознаваемого сна явно отличался от езды на велосипеде. Он ощущался скорее как состояние пассивности, совершенно не похожее на велосипедную езду или какое бы то ни было другое занятие или действие. Этот аспект скорее напоминал предельно развитое состояние восприятия, ощущение глубокой чуткости, открытости и готовности к тому, чтобы эти осознаваемые энергии возникли и потекли своим чередом. Пожалуй, принятие — подходящее слово для описания второго аспекта равновесия. Спэрроу использовал для него слово «смирение». Другие авторы говорят об «освобождении» или о «преодолении своего „я“». Когда в осознаваемых сновидениях наступало такое состояние полнейшего принятия, у меня возникало ощущение, будто образы этих снов и чистейшие тонкие энергии, пронизывающие все мое тело, просачиваются в мою осознаваемость. Эти образы возникали не потому, что я их создавал, а потому что в эти редкие, драгоценные мгновения я был готов принять их возникновение. Для меня увеличение осознаваемости означало увеличение принятия этого уникального состояния сознания, его сохранение подразумевало сохранение благодаря такому состоянию принятия, а его продление — готовность принять его продления.
Для меня самого и для большинства моих соотечественников такая степень принятия — явление относительно редкое. Я думаю, причина этого очевидна для большинства читателей. Мы, американцы, живем в обществе, где во главу угла ставятся совсем иные человеческие устремления. Деловитость, вкус к власти, господству, влиянию, накоплению, настойчивость, целеустремленность, напористость и боевитость — вот черты, ставшие характерными для американской нации в целом. Когда-то эти черты были необходимы, чтобы помочь обществу первопроходцев освоить бескрайние, а зачастую и опасные новые земли, на которые пришли наши предки. Сегодня мы задумываемся о возможности сбросить груз этих качеств и раскрыть нашу коллективную душу совсем иной системе ценностей. Так получилось, что мое собственное развитие в процессе осознаваемого сновидчества шло параллельно развитию нашего общества. В своем эксперименте я начал исследовать возможность открыться для восприятия более глубоких чувств и впечатлений, более глубоких радостей и восторгов, которые можно пережить в состоянии осознаваемости.
