Солист Большого театра - страница 11

Что было весьма удобно, потому что в театр могли вызвать даже за полчаса до начала спектакля. К тому же обе тогда радиостудии размещались по соседству, одна в Центральном телеграфе на улице Горького (Тверской), другая в переулке, выходящем на площадь Пушкина (теперь здесь кинотеатр «Россия»). Звукозаписывающая магнитная лента появилась только после войны, и хотя в начале 1930-х звук научились записывать на т. н. «тонфильм», благодаря чему стало возможным снимать звуковое кино, петь (чтецам читать) перед микрофоном вживую порой приходилось даже в 6.10 утра, сразу после гимна и новостей.

Ничего не изменилось и после эвакуации, когда ему дали квартиру в только что выстроенном доме на улице Горького, напротив Моссовета. И даже после того, как мы переехали немного дальше, в кооперативный дом Большого театра на той же улице между площадями Пушкинская и Маяковская.

В общежитии наше и соседей справа/слева окна выходили на улицу Манежная (тогда Карла Маркса), выглянув, можно было увидеть угол Дома Советов с Колонным залом. В нём осиротевший советский народ прощался с усопшими – и убиенными! – партийными бонзами, в том числе и со Сталиным, отсюда их под траурную музыку везли на орудийных лафетах в последний путь, в такие дни нас «опекали» энкавэдэшники, никого к окнам не подпуская. Неужели боялись, что незнамо откуда прокравшийся вражина пальнёт из пистоля в провожающих?.. другого объяснения я придумать не могу.

Коридор огибал центральный стояк с кухней, туалетом и телефонной кабиной, открываясь на площадку у лифтовой шахты, а потому по нему можно было ездить, было бы на чём, не разворачиваясь. Что однажды и проделал неугомонный весельчак виолончелист Матвей Бак, прокатившись под общие аплодисменты на моём трёхколёсном велосипеде. (С первых дней войны добровольцем ушёл на фронт, но ружьё оказалось ему не по силам, был отправлен на телеге в тыл, в очередной бомбёжке в неё попала бомба).

Здесь жили дружно, без склок у шестнадцати керосинок/ примусов на кухне и очередей у единственного телефонного аппарата. Назову, кого уже сам помню. Дирижёры Юрий Файер и Евгений Акулов. Фаготист Евгений Буколов, его сын была среди детей старшим, и уже помянутый Матвей Бак с женой, балериной Натальей Коротковой. Певцы Петр Киричек (весельчак дядя Петя стал моим врагом после одного утреннего спектакля, когда его Онегин убил моего Ленского), Сергей Красовский, Наталья Шпиллер с мужем, виолончелистом Святославом Кнушевицким (1-я премия на том же первом всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей), и Марина Баратова, ещё одна певица с Украины.

После консерваторского общежития комната – 34 кв.м! – казалась огромной, тем более без мебели, даже без стула. Постепенно было куплено и вместилось всё, по минимуму, необходимое, начиная со стульев, стола и дивана, на нём спали мама с папой, конечно же, пианино, а мне отгородили висящими от потолка до пола плотными занавесями детскую. Впервые войдя в эти хоромы, мама пришла в восторг: я организую здесь балетную студию! Комсомолец её тут же урезонил: в Советском Союзе частная практика запрещена!..

Здесь начался самый счастливый период его жизни, сбылось то, о чём никогда не мечталось: он – солист Большого! Он поёт сольные концерты в лучших залах Москвы, Ленинграда, Киева, Минска! И вне сцены всё замечательно: налаженный быт, отпуск с семьёй в крымских санаториях или в доме отдыха театра «Поленово» на берегу Оки, знакомства с интересными людьми, завязывались дружбы, не порываемые до последних лет, сыночка приняли в «правительственную» школу. (Тогда в 1-й класс зачисляли с восьми лет, а так как я декабрьский, то учиться начал перед самым концом полугодия).