— Я не мог считать время, не было никаких природных или других ориентиров, но я считал ее приходы ко мне. Я остановился где-то на двухсот сорока, когда наконец обдумал свой план побега. Вначале, когда я только оказался там, в этой пустой черной комнате, я вообще не сразу понял, что произошло. Я знал Маргарет или думал, что знаю ее очень хорошо, но даже я не догадывался о сотой… тысячной доли той жестокости, которая жила в ней.
Сначала я решил, что она шутит со мной и хочет запугать. Но та Маргарет, которая обычно приходила, совершенно не была похожа на ту, что я когда-то знал. Глаза ее были настолько черными, что сама ночь не могла быть темнее, и взгляд их был настолько злобным, что самому дьяволу было не под силу воплотить.
Она приходила, должно быть, два или три раза в неделю — я не могу определить точно — и приносила мне еду. Молча эта тварь кидала в меня пакеты и уходила. Первое время я умолял ее освободить меня. Я стоял на коленях, я плакал как дитя, я клялся, я просил прощения, я пытался договориться с ней, но все было тщетно. Озлобившись, и, наконец, осознав, что она не шутит со мной, я начал злиться по-настоящему и выходить из себя. Цепи, приковавшие мои руки и ноги к стене, позволяли мне отходить от нее лишь на два метра. Разъяренный, я кидался на Маргарет, пытаясь выбить из бетона плотно встроенные в него железяки и, набросившись на нее, сломать ее хрупкую нежную шею.
Она же смаковала все мои попытки выбраться. Стоя предо мной в одном метре, скрестив свои худые руки на груди, она лишь ехидно улыбалась, когда в очередной раз я пытался сорваться с поводка и бросался в ее сторону, как зверь, которому хотелось убивать. Вдобавок через какое-то время она перестала включать свет, оставляя меня беспрерывно в ночи.
Так продолжалось долго, не знаю сколько, но мне казалось, что целую вечность. Даже когда ее не было, я постоянно выходил из себя и бросался в темное пространство, крича не своим голосом то различные проклятия, то призывы о помощи. Но уже тогда я хорошо понимал, что меня никто не услышит.
В один такой сумасшедший раз, когда я снова вспомнил ее пугающее, но самодовольное выражение лица, беспрерывно стоящее перед моими глазами, я вышел из себя настолько, что не заметил, как, бушуя и сражаясь в воздухе с призрачными тенями, сильно повредил запястье. Не чувствуя боли, я еще какое-то время продолжал выплескивать свой гнев, но спустя минут десять я ощутил, что больше не чувствовал ни тяжелые оковы, ни, собственно, и левой руки. Это означало лишь одно: я перестал чувствовать боль в этой руке, и здесь я принял решение попытаться снять обрамлявшее запястье железо. Наверное, я был в состоянии аффекта или чего там еще, но даже хруст костей пальцев не остановил меня, когда я стягивал толстое железное кольцо с запястья, а самое главное, я абсолютно ничего не помню о боли.
План был прост — притвориться мертвым и позволить Маргарет подойти поближе. Ждать мне пришлось недолго. Я тогда еще, помню, очень обрадовался, что пришла она в этот же день. Она вошла, включила приглушенный свет и позвала меня. Я старался лежать так неподвижно и так по-смертельному правдоподобно, что на секунду мне и самому показалось, что я уже мертв. Она позвала еще раз, а затем еще один. Послышалось медленное приближение ее шагов. Она ступала на носочках. Подойдя почти вплотную, она протянула руку, ткнула пальцами мне в плечо, чтобы пошевелить меня, и резко убрала ее, отстранившись. Но мое тело лишь безжизненно покачалось.
Мне казалось, что я слышу ее мысли, слышу, как она нервничает и сомневается, принимая какое-то решение. В итоге сдавшаяся сторона позволила Маргарет подойти ко мне так близко, чтобы рукою ощупать пульс на торчащей из-под одеяла шее. Едва она успела снова дотронуться до меня, как я вытащил руку со сломанными пальцами и, обвивая ею шею склонившейся надо мной девушки, зажал ее плотно в локте. Второй рукой, которая была на цепи, я обвил талию Маргарет, поворачивая тело девушки спиной к себе. Одеяло, под которым я лежал и которое прикрывало мою освобожденную руку, было очень тонким, поэтому, повернув злодейку к себе и все еще зажимая левым локтем ее шею, я быстро сел, обхватывая сзади ногами ее хрупкое туловище.
