— Буду стараться, сэр.
Мы обменялись вымученными улыбками, и тут появился врач-армянин со своим черным чемоданчиком. Врач обратился к майору, который несколько напряженно ждал, что тот ему сообщит.
— Его избили очень сильно, сэр, — были его первые слова.
— Господи! Да плевать мне на это. — Майор явно недолюбливал лекаря. Скажи прямо: жить будет?
— Будет, сэр, хотя другой бы на его месте…
— Другой, другой… — огрызнулся майор. — Ты скажи мне лучше, долго ли он будет валяться?
Врач ответил, что не больше недели.
— Феттерманн еще повоюет, — добавил он.
— Спасибо на добром слове, капитан Атамян, — бросил ему майор, внезапно подобрев. — Он еще повоюет, — повторил майор, все еще глядя вслед врачу. — Тебе не показалось, что он издевается над нами, Рэйни?
— Возможно, — ответил я. — Но у него это плохо получается.
— Боюсь, что в душе доктор Атамян — пацифист, — пришел к выводу майор.
В его устах это прозвучало так, словно худшим прегрешением может быть лишь растление малолетних и надругательство над флагом.
Потом он резко переменил тему разговора. Я уже начал привыкать к таким сменам в его настроении. Уже темнело, но Хелм предложил прогуляться вокруг расположения части. Я уже осматривал территорию, и майор это знал, но возражать я не стал.
Днем в Родезии жарче, чем в Калифорнии. Ночью становится холоднее, намного холоднее, потому что большая часть страны представляет собой возвышенное плато. При этом у Родезии и Калифорнии много общего. То же сверхголубое небо, которое ночью взрывается мириадами звезд. У Родезии, как и у Калифорнии, свое лицо, и неудивительно, что все жители, черные и белые, так горячо ее любят.
В вечерних сумерках мы шагали по чистому ровному гравию дорожки. Хелм сказал:
— Ван Рейс вернется поздно вечером. Ты будешь в казарме?
— Конечно.
— Ну, я думал, захочешь прогуляться по городу. Солсбери — приятный городок, несмотря на эту проклятую войну. Странно, что не было ни обстрелов, ни бомбардировок. О, я думаю, это Ван Рейс.
Майор окликнул южноафриканца, и тот не заставил себя ждать.
Ван Рейс отдал честь, не взглянув при этом в мою сторону. Майор представил нас друг другу, мы поздоровались за руку. У южноафриканца была грубая, мозолистая рука от долгих лет работы на земле. Наконец мне попался родезиец, который трудится сам, а не оставляет работу черным.
— Ладно, ребята, я пошел, — сказал майор. — А кстати, сержант! Рэйни тут здорово отделал Феттерманна, немца.
— Он давно напрашивался, это любой скажет, сэр, — прокомментировал событие Ван Рейс.
Майор пошел в направлении своего офиса.
— Я хотел бы пригласить вас на пиво к себе, — обратился я к Ван Рейсу. — Правда, у нас такой порядок — словно медведь ночевал.
— Тогда пошли лучше ко мне, у меня холодное «кейптаунское» — на уровне мировых стандартов.
— Что, лучше, чем «Карта бланка»?
— Пошли попробуем — и тогда решите сами.
Так мы и сделали. Нет, это неправда, что «кейптаунское» не хуже, чем «Карта бланка». Но я согласно кивнул. Пиво было легкое, очень холодное. У Ван Рейса в комнате стояло два полотняных стула. Обычно сержантский состав регулярной армии живет в комнатах — вылитых тюремных камерах, но Ван Рейс оставался в душе фермером, и его жилье хранило тепло домашнего очага. Я увидел три книги: одна — вестерн, две другие — об уходе за скотом. На зеленом сундучке стояла фотография в рамке, на ней полненькая приятная женщина и трое детей, все меньше десяти лет. Я не сказал обычных в таких случаях добрых слов о семье Ван Рейса, потому что майор предупредил меня, что все они погибли: были изрублены на куски террористами. Вместо того, чтобы восхищаться его семьей, я восхитился его оружием. Это был новый израильский автомат «Галил», вблизи я видел его впервые. Даже в израильскую армию он еще не поступил. Это безотказное, возможно, лучшее, самое эффективное автоматическое оружие из когда-либо созданных.
— Хороша штука, да? — среагировал Ван Рейс на мой взгляд. — Возьмите, посмотрите.
Вначале автомат показался мне тяжелым, фунтов, пожалуй, с девять, но это может быть и достоинством. Он очень похож на русский АК-47. Фактически, это улучшенный АК-47. Солдаты, служившие во Вьетнаме, скажут вам, что за АК-47 там охотились, как ни за каким другим автоматическим оружием.
