– Звонил Рубильник, – начал он. – Они едут гасить нигеров.
23.11.02, кафе «Самсон», 15:13
Я понимал, почему Тесак так воспринял этот телефонный звонок. Все просто: мы только вчера отбомбились по-крупному, устали как физически, так и духовно, нам просто требовался денек-другой полноценного отдыха, мы его заслужили. Тесак рассчитывал, наверное, встретиться сегодня со своей новой знакомой. Я хотел отлежаться дома, почитать литературу, посмотреть телек, в конце концов к вечеру выбраться в город, пройтись по клубам. Но определенно в наши сегодняшние планы не входила разборка с нигерами! С этими говенными черномазыми!!! Вот почему я понимал настроение Тесака, я чувствовал то же самое. На часах 15:13.
Мы сидели в небольшом, но симпатичном и уютном бистро рядом с Невским. Рубильник травил свои любимые байки, слышанные мною уже раз по тридцать. Приходилось ради приличия смеяться в тех местах, где по интонации Рубаки (ласкательно-уменьшительное имя Рубильника) его рассказ должен был дополняться смехом слушателей. Он пришел не один, а привел своих дружков – Напалма и Серого. Напалма звали Напалмом не потому, что он был особенно жестоким и беспощадным к нашим врагам. Просто он очень любил отлить в самых неподходящих для этого местах – на движущемся эскалаторе, на дверь своего деканата, посреди пешеходного перехода и т. д. Не перечесть по пальцам всех тех публичных мест, где он не оставил бы своей фирменной метки. Поэтому его и звали Напалмом.
Нам принесли минут пятнадцать назад заказанную закуску, состоящую из картошки-фри и майонеза. Мы макали картошку в майонез и запивали все это пивом из полулитровых кружек. Байки Рубаки закончились, и в воздухе повис один лишь хруст слегка пережаренного фри. Я задумчиво смотрел за окно. На дворе последняя неделя осени, и в городском воздухе уже чувствовалась скорая зима. По утрам все чаще стали покрываться тонкой корочкой льда лужи в придорожных колдобинах. Эта осень оказалась очень сухой: ни тебе привычных затяжных петербургских дождей с их проклятыми низкими и тяжелыми небесами, выдавливающими из города последнее сострадание, ни ранних снежных покрывал на тротуары. Даже сейчас, когда за окном светило приятное, но чуточку холодящее солнце, я подумал: неплохо, если в воздухе появятся кружащиеся в неповторимом вальсе снежинки. Красиво, наверное, когда на черный асфальт садятся эти танцовщицы! И действительно, сначала, как в первый раз любящие друг друга мужчина и женщина, робкими парами на землю стали опускаться снежинки. А затем начался настоящий тихий и неспешный снегопад. Я улыбнулся: значит, не без надежды быть услышанными живем мы на этой земле, ведь так, да?..
Заметив мою улыбку, Рубильник что-то вспомнил и просиял.
– Серж, слышь, чего говорю, чухан, расскажи нашим друзьям, как ты опустил эту дрянную бабенку. Серж, ну расскажи!
Серый начал было отнекиваться, но здесь подключились Напалм с Тесаком и тоже принялись упрашивать его рассказать им эту историю. Я приготовился слушать.
– Ладно, ладно, хорошо, уговорили, – якобы поддавшись на уговоры, начал было рассказ Серж. Но сразу заржал. Вместе с ним смеялся и Рубака.
Я первым не выдержал издевательств над собой:
– Достали, козлы, не тяните резину! Давайте рассказывайте!!!
– Все, все, сейчас начну, – и он вновь закатил истерику.
Пришлось задвинуть ему легонький толчок по почкам. Он сразу притих и вроде как обиделся. Я поймал осуждающие взгляды моих друзей и только еще более разозлился. «Хули я должен сдерживать себя, если надо мной явно издеваются?!» Они меня прямо хотели испепелить своими долбаными взглядами. Да и я, если честно, хотел загладить вину. «Попросить прощения, что ли?» – подумал я, но Серж, поняв накалившуюся обстановку, сам ее же и разрядил.
– В общем, я истории рассказывать не умею, сами должны это понимать! Но дело было так…
23.11.02, кафе «Самсон», рассказ Серого, начало
К нам в институт подвалила какая-то особенная дамочка, типа как из правительства или прочая подобная бодяга. Ну так вот, она у нас устроила в актовом зале нечто вроде диалога с молодежью. Ее из каждой дырки снимают, наверное, в новостях показали бы, если бы только к микрофону, предназначенному для задавания всяких умных вопросов, не подошел я.
