— То есть, я так полагаю, даже высокая цель негодные средства не оправдывает, да?
— Да. Я должен рассказать случай еще из Гражданской войны. В Гражданскую войну мы перебрасывали двух английских офицеров в тыл противника. Эти офицеры воевали вместе с белогвардейцами. Они заслуживали, по нашим расчетам, за содействие противнику и за издевательства над красноармейцами расстрела. Но их по приказанию командующего Михаила Васильевича Фрунзе не расстреляли. Их кормили и поили. И даже если самим не хватало, их кормили все равно. Их привели к линии фронта и при первой возможности перебросили через линию фронта. В тылу противника весть об их расстреле нам принесла бы больше вреда. А так они принесли какую пользу? Во-первых, они сами попали под подозрение, что их завербовали красные, раз мы их выпустили. Своими рассказами о нашем хорошем обращении с пленными они разлагали белогвардейцев. И я вам скажу, что французский флот восстал благодаря такому нашему обращению с пленными. Мы французских пленных не расстреливали, а отпускали, они разлагали войска, и говорили, что большевики не такие варвары, как о них говорят. И в итоге французы ушли, не вступая в бой. А в Баварии и Венгрии бывшие военнопленные, отпущенные нами, способствовали образованию республик.
— Скажите, почему же такого ума не хватило нашим в годы Великой Отечественной войны?
— А я вам скажу страшную вещь: ничто не помогло немцам удержать свои войска в повиновении, как приказ Сталина такого характера: уничтожить всех оккупантов до единого. Мы должны уничтожить всех оккупантов до единого. И эту листовку на русском и немецком языках немцы распространяли широко. И когда я беседовал с пленными, немцами, они боялись и думали, что раз они попали в плен, то их обязательно расстреляют.
— Поэтому они и сражались до конца?
— Поэтому они держались. Они были уверены, что их расстреляют. И партизаны расстреливали. И я вам скажу, что у нас были случаи такие печальные, о которых лучше не писать. Сабуров расстрелял даже словаков, которые воевали сперва у немцев, а потом перешли к партизанам. Когда создалась угроза окружения, он взял их и расстрелял.
— Почему?
— По дурости. В Испании мы добились такого положения, что противник вовсе не применял репрессий против населения. Это хорошо. Это нам помогало. Помогало это и противнику, но нам помогало больше. Мы старались производить взрывы там, где свалить на население нельзя было. Иными методами мы работали лишь там, где население было профашистское. Тогда расстреливали. А мы в этих местах действовали очень успешно.
— Илья Григорьевич, я вспоминаю один эпизод из Вашей книги. Ваша встреча с Мехлисом. В 1941 году, когда он Вам сказал, что есть приказ Сталина Подмосковье превратить в снежную пустыню. Враг должен натыкаться только на стужу и пепелище. Это же бесчеловечный приказ.
— Это бесчеловечный, это дикий приказ. Текст его разбрасывался в миллионах экземпляров на партизанские районы. Там писали: гони немца на мороз! А на самом деле…
— Гнали русских на мороз?
— Гнали русских. Наши дураки не поняли… Вот финны те действительно гнали русских на мороз.
— Но как?
— Очень просто. Финны вообще, отступая, эвакуировали все население. Населения не было. А оставшиеся дома, наиболее привлекательные, заминировали. И после взрыва нескольких таких домов, дома стояли, но их никто не занимал, никто не хотел быть убитым миной.
— Так почему же у нас все делали наоборот? Ведь сжигая деревни, тем самым обрекали на смерть местное население?
— Да, да, да. Это было… В результате в Ленинградской области было 18 тысяч партизан, а после этого приказа осталось три. На Украине до приказа (действовало около 30 000 партизан, к весне осталось 4 000.
— Почему?
— А потому что население пошло против. Немцы говорят: спасайте свои деревни. И люди шли в полицейские. Надо сказать, что у немцев в полицейских отрядах был почти миллион россиян, украинцев и белорусов. Почти миллион!
— Из-за такой неумной политики?
— Именно из-за такой неумной политики.
— Ведь это же факт, что Зою Космодемьянскую схватили свои же, местные жители. схватили свои же, местные жители.
