Ваня прекрасно понимал, что провалит операцию, если покинет позицию, но бездействие стало настоящей пыткой.
«Сука… — Иван закрыл уши, чтобы не слышать крики летчицы. — Она все равно не выживет… — убежденно шептал он про себя. — Уже не выживет, если даже я ее вытащу…»
Его, в буквальном смысле, корежило, зубы скрипели, из глаз текли слезы, руки тряслись, а мышцы сводили судороги. Никогда в своей жизни Ваня не испытывал такого. Никакая боль не могла сравнится с муками, которые он сейчас испытывал.
Наконец, обгорелая, черная фигурка обмякла и замерла. В лесу наступила зловещая тишина, среди которой слышался только треск догорающих обломков и шелест листвы в кронах деревьев.
Одновременно, отключились все эмоции, словно кто-то щелкнул тумблером. В голове Ивана наступила мертвая тишина, исчезли все мысли, дикая злость на самого себя сменилась ледяным спокойствием и безразличностью.
Среди деревьев снова мелькнул силуэт, затем второй и третий. Ваня крепко сжал рукоятку гранаты и потянул шнур за фарфоровое колечко.
«Раз, два, три…»
Едва различимая в темноте граната по высокой дуге полетела в неглубокую лощинку, где скрылись немецкие диверсанты.
Через пару секунд глухо бабахнуло, полыхнула короткая вспышка, над кустами вспухло хорошо заметное облачко дыма, а тишину снова прорезал утробный вопль.
Почти сразу же, рядом с первой взорвалось еще две гранаты, все вокруг расцвело множеством сверкающих огоньков.
Над головой противно свистнуло, перед Иваном взметнулись несколько фонтанчиков, по лицу секануло крошками земли.
— Блядь… — Ваня с перепугу нырнул на дно ямы.
По бокам часто закашляли автоматы, потом в стрельбу вплелся басовитый рык пулемета. Взорвалось еще несколько гранат. Иван собрался с духом, осторожно выглянул и ничего не разобрал среди хлещущего по деревьям ливня трассеров.
А потом неожиданно заметил две фигурки, скользнувшие в сторону немцев и уж совершенно неожиданно для себя, сам рванул за ними.
— Куда ты дебил?!! — зло заорал он, но было уже поздно — ноги сами по себе понесли Ваню в лес.
Но уже через несколько десятков метров он совершенно потерял ориентацию и резко притормозил, взрыв сапогами землю.
Автоматы и пулемет лупили позади и левее, вокруг чернела сплошная темнота, свозь которую едва угадывались стволы деревьев.
— Твою же мать… — Ваня растерянно оглянулся и тут же полетел на землю, сбитый с ног кем-то неизвестным, внезапно выскочившим из кустов.
Машинально отпихнув его ногой, Ваня заорал от неожиданности:
— Блядь!!!
— Блядь! — тоже по-русски приглушенно ругнулся неизвестный, отпрянув от Ивана.
Ваня облегченно вздохнул, но тут, непонятный мужик, вдруг сорвался с места как спущенная пружина и навалился на Ваню.
Плечо пронзила резкая боль, потом рядом с головой, резанув скулу, в землю с хрустом вонзился клинок.
Иван опять заорал, заблокировал следующий удар предплечьем и, саданув в висок локтем, сбил с себя странного диверсанта. Потом сразу навалился на него, левой схватив за руку с ножом и, хрипя от злости, принялся молотить правым кулаком.
Тот забарахтался, попытался скинуть его, наподдав коленом, но уже после третьего удара обмяк.
Иван все не мог остановиться и молотил как заведенный.
— Сука, гандон штопаный, собака сутулая, залупа…
Рядом мелькнул луч фонарика, Иван опомнился, схватился за болтающийся на ремне автомат и на коленках рванул за дерево.
— Свои, Шустрый! — гаркнули голосом старшины, а потом из кустов выскочила массивная фигура.
— С-сука… — выдохнул Ваня, заикаясь от волнения. — С-сука…
Науменко еще раз мазнул фонарем по сторонам и припал на одно колено возле неподвижного тела немецкого диверсанта.
Ваня разглядел, что тот тоже в советском камуфляже и чуть не прикусил себя язык от неожиданности.
В голове мелькнула лихорадочная мысль:
«Своего завалил!!! Точно своего… блядь, что теперь будет…»
— Цел? — лаконично поинтересовался старшина, переворачивая тело на живот и ловко заворачивая ему руки за спину.
— Ц-цел… — заикаясь от волнения, соврал Ваня. Плечо и щеку пекло огнем, но признаваться, что его ранили, Иван почему-то постеснялся.
