Сокрушение «несокрушимых» - страница 9

– Я тоже верю, что всякое справедливое дело в конце концов восторжествует, – сказал Бебешка. – Живущим по совести не страшны испытания. Пусть пугают нас! Наши условия изложены, и мы от них не отступим!..

Ровно через час в камере оглушительно завыла сирена.

– Начинают с психической атаки, как цепной пёс с рычания… Какой примитив!..

Через специальные отверстия в потолке с шипением пошёл газ, вызывающий потерю ориентации, галлюцинации и страх. Тяжело приходилось мальчикам. Каждое движение стоило больших усилий.

Наконец сирена умолкла. Мучители решили определить состояние арестантов.

– Продержимся, Бебешка, не робей!

– Арбузик, давай на всякий случай попрощаемся… Ты спас меня, дружище! Благодаря твоему терпению я узнал много доброго и прекрасного. Помогал другим, спасал других, ободрял, говорил правду и поступал так, как требовала совесть. Спасибо!..

Бебешка согнулся в приступе кашля. То ли стены перемещались и падали, то ли потолок опускался. Мёрзли ноги и руки. Озноб сотрясал тело. Слабость казалась неодолимой.

– Прощай, Бебешка! – сказал Арбузик. – Мир всё равно придёт к добру, если выживет… Но если выживет, в этом будет и наша маленькая победа: мы не покорились негодяям…

Арбузик попытался встать, спасаясь от дыма, разрывавшего лёгкие, но упал на цементный пол и хрипел там, пытаясь что-то сказать.

Бебешка пополз было на помощь, но боли во всём теле парализовали его. Оба страдали невыносимо.

За что? За что мучили их?

Голос палача громко и нудно повторял, словно вбивал в голову раскалённые гвозди:

– Остаётся минута жизни, всего минута, всё обернётся в полный мрак и небытие. Кричите же от боли, зовите на помощь, быстрее просите остановить пытку, дайте слово, что подчинитесь властелину этого мира! За что вы губите свои юные судьбы? За что терпите невыносимые му`ки? Кому вы обязаны? Кому присягнули на верность? Никто и никогда не потребует от вас отчёта! Уцелеть, только уцелеть! Выжить лично! Остальное не имеет значения!..

Мальчики прощения не просили и от боли не кричали. Скорее всего, оба потеряли сознание. Очнулись от ледяной воды, которой заполнялась камера.

Бебешка сел, долго смотрел на Арбузика, лежавшего ничком, но мысль, что он захлебнётся, сначала будто даже успокоила: «Прочь, прочь из этого мира обмана и насилия!»

Гнев совести не проходил: побуждал сопротивляться, не поддаваться, не покоряться…

На четвереньках Бебешка добрался до Арбузика, приподнял и посадил его, прислонив к стене. Скольких сил это стоило!

Тело было отравлено. Мышцы не слушались. Мозг не воспринимал окружающее.

Когда Арбузик открыл глаза, Бебешка понял, что сделал нужное дело: «Жить, чтобы сражаться! Уже одно это отрицает право врага на торжество и победу!..»

А вода всё прибывала. Двигаться в ней было легче, но не хотелось – зачем?

– Кто увидит, кто оценит вашу честь и непреклонность? – вещал предательский голос, стремясь полностью овладеть сознанием бедных пленников. – Сдавайтесь, ещё есть шанс, но он уже последний, самый последний! Кому вы нужны, слабые и никчёмные существа? Все ваши товарищи давно стали трупами, и домой пошла телеграмма о катастрофе!..

Просчитался, просчитался профессиональный болтун и подонок! «Домой» – слово напомнило мальчикам, что у них есть дом, родные, друзья, которые любят их и всегда будут вспоминать, что они встали на защиту обиженных…

А вода прибывала. Ледяная вода.

По грудь. По шею. Выше…

Когда погас свет, Бебешке показалось, что он остался совсем один. Он не испугался, не растерялся, а всё грёб и грёб руками, теряя силы…

Мучители внимательно следили за состоянием пленников. Когда мальчики стали тонуть, мучители приняли все меры, чтобы откачать их. Наготове держалась реанимационная палата и дюжина эскулапов.

Через какое-то время Арбузик и Бебешка очнулись в мягких кроватях на чистом белье. Возле каждого лежали куртка, шаровары и кеды.

– Живы, – произнёс Арбузик, ощущая слабость, как после долгой болезни. Обе его руки были исколоты шприцем. – Кто знает, что впрыскивали нам? Может, уже и личности наши переменились?