– Сейчас я быстро достану ее, – тяжело дыша, проговорила Ева, опираясь рукой в основание пирамиды.
– Оставайтесь внизу, – протестующе взмахнул рукой Левин, – тут хоть и невысоко, но уже темно, а камни во многих местах сильно разрушены. Я сам быстро достану беглянку.
Не успела Ева возразить ему, как Левин начал взбираться на пирамиду. Через несколько минут он уже стоял на самой вершине, торжествующе размахивая косынкой Евы, но спускаться вниз не торопился. Он смотрел вниз и что-то пристально рассматривал у себя под ногами.
– Аркадий Михайлович, спускайтесь. – Ева смотрела снизу на Левина и не узнавала его. Лицо его странным образом изменилось. В свете луны оно казалось совсем молодым и более смуглым. Сердце ее тревожно сжалось.
– Нет, мама! – восторженно воскликнул Левин, осматриваясь по сторонам. – Тут такой вид, не то что там, внизу. Иди ко мне.
– Что, – поперхнулась от неожиданности Ева, – как вы сказали… мама? – Но уже в следующий момент как ни в чем не бывало она ловко стала взбираться на вершину пирамиды. Через несколько минут Ева уже стояла рядом с Левиным.
– На этой площадке когда-то стоял храм, – глухо произнес Левин. – Это священное место, на котором совершался обряд жертвоприношения сердец пленных воинов.
– Я читала про этот обряд. – Взгляд Евы упал на пол пирамиды и скрестился со взглядом светила, высеченного на площадке. Ева вздрогнула. Из зрачков светила прямо на нее лился прозрачный свет. Он не был светом луны, отраженным от древних камней. Источник его был для Евы абсолютно непонятен. Умом своим она попыталась понять, в чем тут дело, но разум ее вдруг перестал повиноваться ей и утратил всякую способность мыслить логично. Ева на минуту замерла и прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором, как наяву, ожила картина. Центральная площадь города до отказа заполнена народом. Глаза всех присутствующих устремлены к вершине пирамиды, на которой стоит величественный храм с высеченными на всех стенах изображениями извивающихся змей. К этому храму с четырех сторон пирамиды ведут четыре каменные лестницы. Под громкие звуки барабанного боя, звуки труб и рожков по лестницам движется процессия. Это жрецы силой ведут пленных воинов, готовя их к приношению в жертву. Когда пленники поднялись к маленькой площадке перед молельней, где хранились идолы, на головы многих из них надели перья и заставили их плясать. После того как они исполнили пляску, их сразу же положили на спину на узкие камни, места жертвоприношений, и ножами вспороли им грудь. Жрецы вынимали бьющиеся сердца и подносили их идолам, а тела пленников сбрасывали вниз по ступеням…
Ева вздрогнула, настолько реальной показалась ей картина, на секунду возникшая перед ее мысленным взором.
– Пойдемте отсюда, мне страшно. – Ева стремительно стала спускаться вниз, Левин не стал возражать и последовал за ней.
Когда до земли оставалось уже не так далеко, камень под ногами Евы неожиданно раскололся на две части и упал вниз. Она потеряла равновесие и стала падать. В этот момент она услышала душераздирающий крик Левина: «М-а-м-а-а-а».
Ева рухнула на землю.
«Странно, почему он снова назвал меня мамой?» – мелькнуло в ее угасающем сознании.
Левин чувствовал себя виноватым в том, что произошло с Евой. После ее падения он отнес ее в лагерь на руках. Всю дорогу до лагеря Ева оставалась без сознания. Их появление в лагере вызвало переполох. Спенсер потребовал объяснений, что они делали на раскопках. Левин рассказал все, как было, начистоту, предложив Спенсеру продолжить раскопки в том месте, где они копали с Евой. Спенсер пообещал Левину обдумать его слова.
Прибежала Нелли и тщательно осмотрела Градскую. Каких-то явных повреждений ее тела Нелли не обнаружила, она пыталась привести ее в чувство, но Ева продолжала оставаться без движения.
– Странно, – задумчиво глядя на Еву, проговорила Нелли, – пульс у нее в порядке, дыхание тоже, сердцебиение в норме, она должна была уже давно прийти в себя.
– Нелли, она не умрет? – допытывался Левин, глядя на бескровное лицо Евы.
– Не говорите глупостей, – рассердилась Нелли, – с ней все в порядке. Такие случаи бывают, думаю, она скоро очнется.
