– Вы ее заслужили! – крикнула она начальнику, нащупав в себе искреннюю интонацию.
Он сделал шаг, чтобы уйти.
– Подождите!
Казалось, он на секунду заколебался. И она этим воспользовалась.
– Не убегайте же!
Теперь он уже не мог уйти, чтобы не прослыть трусом.
Он остановился и повернулся к Алисе, а та уже подходила к ступенькам. Наконец она поднялась на сцену.
Ослепленная прожекторами, она сделала несколько шагов к директору, раскрыла сумку и стала в ней рыться. Поль всегда подтрунивал, когда она не могла что-то отыскать в собственной сумке.
В зале наступило пугающее молчание, на нее смотрели пятьсот человек. Она чувствовала их осуждение, их презрение…
Эти проклятые лампы только слепили глаза, а вот донышко сумки осветить не могли.
Наконец она нашла бумажник и в спешке открыла. Нашарив банкноту в пятьдесят евро, она протянула начальнику:
– Вот, примите мой взнос на оплату ваших заслуг.
Тот явно был потрясен: он попятился, лишенный пути к отступлению, почти парализованный таким оборотом дела.
Тогда Алиса повернулась к залу и крикнула:
– Призываю всех последовать моему примеру! Подходите!
Наступила звенящая от напряжения тишина, словно каждому требовалось время, чтобы выйти из ступора и осмыслить, что произошло. Потом Алиса почувствовала, как атмосфера поменялась. Ветер подул в другую сторону.
Несколько мгновений спустя сцену уже штурмовали сотрудники, которые размахивали банкнотами и банковскими чеками перед лицом красного от стыда генерального директора. Люди все шли и шли, вскоре сцена почернела от их наплыва. Толпа окружила гендиректора, ошалевшего от криков, вспотевшего под жарким светом прожекторов. Отбиться от всеобщего порыва обостренной щедрости он был неспособен.
Службе безопасности потребовалось больше часа, чтобы выудить патрона из толпы и эвакуировать из зала.
На следующее утро было опубликовано официальное сообщение дирекции компании. Генеральный директор от премии отказался, зарплата сотрудникам будет повышена на пять процентов.
Теперь в бюро Алису встречали как героиню.
С утра до вечера она принимала выражения симпатии, комплименты, приглашения и благодарности, которые ей присылали по электронной почте, на мобильный или же говорили при встрече в коридоре.
Одни коллеги старались объяснить ее поступок, другие комментировали, ссылаясь на модные психологические или философские течения, обращаясь к философам, которых она не читала.
– Ну, ты вчера выступила! Как настоящий даос![12] – воскликнул сотрудник службы коммуникации отдела готового платья.
– Да, – подтвердил коллега из парфюмерного отдела. – Замечательно воплотила дух даосизма.
Вечером Алиса задумалась об этих странных трактовках. И ведь никто, абсолютно никто не увидел в ее действиях влияния христианства.
Конечно, упомянуть даосизм было куда моднее, чем христианскую веру. Иисус, несомненно, давно уже устарел. А в профессиональном кругу Алисы очень ценился имидж. Однако ее заинтриговали заблуждения коллег, и захотелось докопаться до сути.
Она зашла в книжный магазин, где ей посоветовали прежде всего книгу основоположника даосизма Лао-цзы «Дао дэ цзин». Она вернулась домой, отпустила няню, наскоро поужинала с Тео и уложила его спать. Поль, как всегда, придет поздно.
Алиса уселась на диван, поставила на низкий столик дымящуюся чашку с зеленым цитрусовым чаем и взяла в руки загадочный труд.
В предисловии издатель отмечал: Лао-цзы был архивистом при дворе династии Чжоу в шестом веке до нашей эры. Однажды он решил покинуть империю Чжоу, чтобы не стать свидетелем ее упадка. Когда он входил в Западные ворота Великой Китайской стены, стражник попросил оставить ему запись учения. Так появилось на свет «Дао дэ цзин».
Алиса углубилась в чтение. Это был сборник наставлений под номерами. Всего в него вошло восемьдесят одно поучение, каждое занимало отдельную страницу. Можно быстро прочесть. Однако с первых же строчек стало ясно: надо смешать виски с кока-колой. По сравнению с зеленым чаем средство, конечно, устаревшее, зато гораздо более эффективное, чтобы расслабиться и не дать разболеться голове.
Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао.
