— Amoredèi! — в ужасе воскликнул я. — Но… но… стражники никого не арестовывают просто так, и Ласкатель не наказывает человека по чьей-то прихоти! В чем же обвинили Мар-Джану? Что было сказано в бумаге? И чьим именем злобный wali подписал ее, если не своим собственным?
Пока Биянту сама рассказывала о происшедшем, в ее голосе еще была какая-то душа, если только душа ядовитой змеи может удовлетвориться злобной радостью. Но когда я начал добиваться от нее деталей, голос девушки стал вялым и безжизненным.
Она сказала:
— Когда хан уезжает из дворца, министр Ахмед становится наместником. Он имеет доступ ко всем yin в канцелярии. Полагаю, он может воспользоваться любой, какой только пожелает, и подписать ею любую бумагу. Он взял yin главного оружейника дворцовой стражи, то есть госпожи Чао Ку Ан, бывшей хозяйки рабыни Мар-Джаны. В приказе говорилось, что рабыня сбежала и выдает себя за свободную состоятельную женщину. Стражники посчитали это вполне достаточным основанием для ареста, а Ласкатель не спрашивает никого, кроме своих жертв.
Я все еще что-то бормотал, пребывая в ужасном недоумении.
— Но… но… даже госпожа Чао… хотя она и не образец добродетели однако она могла легко опровергнуть ложное обвинение, незаконно сделанное от ее имени.
Биянту тупо произнесла:
— Госпожа Чао вскоре умерла.
— Ах да, я и забыл.
— Она, возможно, так никогда и не узнала, как злоупотребили ее официальной yin. В любом случае, она не предъявила никакого обвинения, а теперь уже никогда и не предъявит.
— До чего же удобно для араба! Скажи мне, Биянту, а он никогда не говорил тебе, чего ради он так старается и вовлекает в дело стольких людей — и устраняет их, — и все это только чтобы навредить мне?
— Нет. Он сказал только: «Ад — это то, что ранит сильней всего». Не представляю, что Ахмед имел в виду. Он повторил это и сегодня вечером, когда послал меня последовать за вами сюда и еще раз прошептать угрозу.
Я произнес сквозь зубы:
— Думаю, мне сейчас самое время начать готовить арабу его собственный ад. — И тут меня поразила ужасная мысль: — Время! Сколько уже прошло времени? Биянту… быстро скажи мне… какое наказание определил Ласкатель за преступление Мар-Джаны?
Она ответила равнодушно:
— Какое наказание полагается рабу, который выдает себя за свободного человека? Я, право, не знаю, но…
— Если оно не слишком сурово, то у нас еще есть надежда, — выдохнул я.
— …Но министр Ахмед сказал, что подобное преступление равносильно государственной измене.
— О господи! — простонал я. — Наказание за измену — это «смерть от тысячи»! Когда… как давно схватили Мар-Джану?
— Дайте подумать, — произнесла Биянту безжизненно. — Это произошло после того, как ваш раб уехал, чтобы догнать вас и отдать записку без подписи. Итак, это случилось… около двух месяцев… или двух с половиной…
— Шестьдесят дней… семьдесят пять… — Я пытался подсчитать, но плохо соображал, поскольку сильно волновался. — Ласкатель однажды сказал, что может растянуть это наказание, когда у него есть свободное время и настроение, на сто дней. А красивая женщина, оказавшаяся в его лапах, приведет Ласкателя в самое неспешное расположение духа. Возможно, что время еще есть. Я должен бежать!
— Подождите! — воскликнула Биянту, схватив меня за рукав. И снова в ее голосе затеплилась жизнь, хотя и ненадолго, потому что она произнесла следующее: — Пожалуйста, сначала убейте меня.
— Я не собираюсь этого делать, Биянту.
— Но вы должны! Я была мертва все это долгое время. Теперь убейте меня окончательно. Клянусь, я покорно снесу это.
— Да не буду я тебя убивать!
— Но вас за это не накажут, вас даже не смогут ни в чем обвинить, потому что вы уничтожите женщину-невидимку, которой не существует, которая давно уже объявлена мертвой. Ну же, давайте! Вы должны ощущать такую же ярость, какую почувствовала я, когда вы уничтожили мою любовь. Я долгое время всячески старалась причинить вам боль и помогла отправить вашу подругу к Ласкателю. У вас есть все основания убить меня.
— У меня больше оснований позволить тебе жить — и искупать вину. Ты нужна мне, чтобы доказать участие Ахмеда в этих грязных интригах. Сейчас нет времени, чтобы все объяснять. Я должен бежать. Но ты нужна мне, Биянту. Ты не побудешь здесь, пока я не вернусь? Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
