А он, к моему изумлению, остановился и приподнял двумя пальцами шляпу:
— Наше вам с кисточкой!.. Ну, что, все горбатимся на курганчике?
— Копаю, чего же…
— И как? Еще нет ничего удивительного? Даже наконечника от кривой стрелы?
— Пока нет, — сдержанно отвечал я, а сам поглядывал на Эвку.
Она без всякого любопытства слушала разговор. На меня взглянула раза два или три, и то сердито, словно на какую-то помеху.
— Странно, — произнес Игорь.
— Что странно?
— Да вот: копаешь, копаешь, а все впустую.
Я промолчал — говорить не хотелось, да и стоять тут тоже. Игорь вдруг хлопнул меня по плечу.
— А ты — молодец! Настойчивый! Люблю таких.
— Без твоей любви как-нибудь обойдусь. Прибереги ее для других.
Эвка впервые посмотрела на меня с интересом. Игорь же и глазом не моргнул.
— Прямой и острый, как телеграфный столб!.. Эвка тронула его за руку.
— Игорек, мы опаздываем!..
Ишь ты — «Игорек!» И за руку хватает, как своего…
Уже на ходу Игорь крикнул мне:
— Желаю удачи! Купи сито, землю просеивать…
И тут послышался Эвкин смех — сдержанный, совсем тихий. Но он оглушил меня, будто гром.
Кажется, зря я взялся за раскопки. Теперь, наверное, ничто не свернет Эвку в мою сторону, даже если я в Желтом курганчике золотую кувалду найду. Да, не иначе зря. Только вот бросить уже нельзя — стыдно. Можно враз прославиться, только не важными находками и открытиями, о которых я так красиво думал и мечтал, а своей хвастливой болтовней. Ребята жить не дадут — засмеют. Клюня первый. Да и Игорь не промолчит. «Проброс, — скажет, — получился с раскопками. Небольшая пробуксовочка: кишка оказалась тонка…!» Или еще чего-нибудь в этом же духе. А Эвка? Она и здороваться перестанет со мной, не то что… «Ну, — скажет, — Брыскин, никак не думала, что у нас объявится еще один Сема Артезианец…» И навсегда отвернется.
Сема Артезианец — это Семен Маркелов. Лет тридцать назад, еще молодым парнем, он решил пробить артезианский колодец. Доказывал всем, что наше село стоит над огромным подземным морем, и если он пробурит скважину, то той воды хватит всем, даже водопровод можно строить — такой страшенный будет напор.
Ладно бы взял и бурил по-тихому свою скважину, а то всем уши прожужжал этим артезианским колодцем. А как до дела дошло — скис. Пробурил сколько-то метров — замолк и притих. С той поры и стал он Семой Артезианцем. Едва кто услышит какую-нибудь похвальбу или увидит, что человек берется за дело не по силам, сразу и скажет: «А, Сема Артезианец!..»
Я как представил себя на месте этого Семена — нехорошо стало. Нет уж, как бы там ни было, пусть даже я помру на Желтом курганчике, а раскопаю его до конца.
Глава девятая
Первая ласточка
Ошеломительная новость — неподалеку от Ключей пройдет большой канал. Об этом вчера вечером рассказал архитектор нашего района. Лекция была в Доме культуры. Народу набилось — не продохнуть. Пришли даже самые старые старики, которых никакими сверхинтересными военными фильмами не выманишь со двора. Неподалеку от меня шептались Эвка с Игорем. Был тут и Колька Денисов. Он, как всегда, рисовал.
А там, на сцене, сидели председатель сельского Совета Иван Саввич Васякин и архитектор. На видном месте висел огромный лист бумаги, план нашего села. Не теперешнего, а будущего. Этот разукрашенный лист назывался длинно и торжественно: «Генеральный план застройки и реконструкции села Ключи».
Иван Саввич рассказал о тяжелом и небогатом прошлом нашего села, о нынешних делах, о будущем. Объяснил: Ключи потому до сих пор не строились, что как раз разрабатывался вот этот красивый генеральный план. И Иван Саввич ткнул пальцем в лист. А теперь, мол, когда план готов, дело у нас пойдет полным ходом.
Иван Саввич говорил, а Игорь так и подался вперед, словно бы боялся что-то важное прослушать.
— О! — произнес он восторженным полушепотом. — Сложносочиненное предложение! Очень оригинально! А теперь сложноподчиненное! Однако вполне подкованный товарищ… Ну, а это никуда не годится: сплошные простые, одна серость и скука…
Эвка сначала конфузливо хихикала, потом стала робко и смущенно уговаривать:
— Игорек, ну что ты! Ты послушай. Ведь это интересно! Ведь о наших Ключах…
