— Я думаю, сейчас она уснет, — сказала Сверчок. — Она уже засыпала.
— Это хорошо для нее, — ответила Звезда. — Она меня тревожит, — добавила она, понизив голос.
Девочки посмотрели на Шепелявую, но, как и предсказывала Сверчок, та уже уснула. Большой палец выпал у нее изо рта, и дышала она глубоко и ровно. Но сон ее не был мирным. Под глазами у нее образовались темные круги, она дрожала и всхлипывала.
— Меня она тоже тревожит, — сказала Мышь. — Как вы думаете, ализонцы пришлют к ней врача?
— Даже если бы прислали, она не больна, — ответила Сверчок. — Но они не пришлют. Я не чувствую жара.
Мне кажется, она просто испугана. Больше нас всех.
Мышь молча обдумывала эти слова. Конечно, детям есть чего испугаться. Но она сама понимала, что не стала бы так откровенно показывать, что испугалась. Ничего хорошего это не даст. Они только еще больше напугают друг друга.
— Как нам ей помочь?
Звезда покачала головой.
— Не знаю. Мы вообще очень мало знаем.
Звук от двери заставил их всех повернуть головы.
Вставили ключ, замок заскрипел. Вошел солдат в форме Пса, на руках он нес Пламя. За ним вошли еще двое Псов. Один держал мешок, который оставил у двери.
— Ага, я вижу, вы были заняты. — Пес подошел и положил Пламя на постель. Все трое направились к выходу. — Позже мы вернемся, — сказал Пес, закрывая дверь.
Шепелявая села, потирая глаза. Посмотрела на неподвижную, с бледным лицом Пламя и закричала.
— Нет! Она умерла, умерла, умерла!..
Звезда резко ударила ее по лицу.
— Замолчи! — сердито сказала она.
Шепелявая поднесла ладонь к щеке. Выражение боли и страха смягчилось, и она заплакала — не украдкой, как все последние дни, а открыто и громко.
Мышь инстинктивно поняла, что Шепелявую на время надо оставить в покое, чтобы она выплакалась. Поэтому девочка присоединилась к остальным, окружившим Пламя.
— Она дышит, — сказала Птица. — Но слабо.
— Посмотрите, — сказала Мышь. Она осторожно отвела с лица Пламени волосы. На висках следы, похожие на ожог или синяк, но в то же время это не ожог и не синяк. — Что они с ней делали?
— Ничего хорошего, — мрачно ответила Звезда. — Такие же следы у нее на руках и ногах. — Она оторвала полоску от подола своего платья, намочила в воде и принялась промывать раны Пламени. Та зашевелилась и слабо застонала.
— Она приходит в себя, — сказала Сверчок.
Пламя открыла глаза.
— Я здесь, — прошептала она. Казалось, она не понимает, где находится.
— Да, ты здесь. С нами. Выпей воды, — сказала Звезда. — Но немного. Это вся наша вода.
Звезда прижала чашку к губам Пламени, и та стала лакать, как котенок. Губы ее высохли и потрескались, из них шла кровь.
Птица посмотрела, что в мешке, который принес Пес.
— Нам принесли хлеба, — сказала она. — И бутылку с чем-то. — Она открыла пробку, понюхала и сморщилась. — Фу! Ужасно!
Мышь понюхала в свою очередь.
— Пахнет, как мамина бутылочка с лекарством, та, которую она держит в шкафу. Мне не разрешают ее трогать.
Звезда взяла бутылку и поднесла к носу.
— Ха! — воскликнула она. — Вы совсем как малыши, которые ничего не знают! Это выпивка, и неплохая.
Конечно, не такая, как у моего отца. Но крепкая. Пламя, глотни. Почувствуешь себя лучше.
Мышь хотела расспросить Звезду, как делал выпивку ее отец. Как Рофан у них дома? Но она сдержалась, понимая, что Звезда гораздо лучше нее знает мир за пределами Благдена. Звезда поддерживала голову Пламени, чтобы та могла отпить крепкий напиток. Пламя закашлялась и подавилась, но смогла немного проглотить. На лице ее появилась краска. Лекарство ей как будто помогло.
— Можешь рассказать нам, что случилось? — спросила Сверчок.
— Попробую. — Пламя перевела дыхание. Остальные девочки сели и приготовились слушать. Даже Шепелявая перестала всхлипывать и придвинулась поближе. — Там машина, страшная, и человек в серой одежде… Их трое таких, и я слышала, что их называют колдерами… Этот колдер посадил меня в машину…
