Большинство баронов их ненавидит. Они говорят, что это растительные паразиты. Но я так не думаю. — Лицо его отвердело. — Изгороди не дают баронам носиться по полям крестьян, когда им этого хочется…
Мышь молча слушала слова Талгара. Он рассказывал о знатных всадниках, которые в сопровождении свор ужасных собак во время охоты скачут по полям, уничтожая урожай. Так они обошлись и с отцом Талгара. Они смеялись, уничтожая его единственную надежду заплатить ренту одному из них. Отцу угрожало суровое наказание, если бы он не заплатил, и потому его старший сын вынужден был наняться на службу к барону Эсгиру, одному из самых влиятельных людей, командиру Псов Ализона.
— Платят хорошо, и я могу ежегодно давать отцу деньги, чтобы он платил ренту, — говорил Талгар. — До сих пор я нес службу в замке, и жизнь была не такой уж плохой. Большую часть времени. Но это, то, что нам пришлось сделать… — Он с отвращением сделал жест, который, как поняла Мышь, означает засаду и убийство. — Это очень плохо.
Она чуть повернулась, чтобы внимательней посмотреть на человека, который ее везет. Как и остальные, он в сине-зеленой форме с изображением лающей собаки на груди. На ногах сапоги с высокими голенищами.
Мышь пожалела, что раньше не нашла среди ализонцев этого почти друга. Может быть, с его помощью они сумели бы убежать и отыскать дорогу в город Эс. Хранительница хорошо приняла бы человека, который спас детей-волшебниц, нашла бы для него место у себя на службе…
Больше, чем когда-либо, Мыши не хотелось думать о конце пути. Но Талгар оказался прав, когда говорил, что они скоро будут дома — у него дома. Через несколько дней они въехали в ворота города Ализон.
Замок и окружавшие его высокие стены были сооружены из красновато-коричневого камня, который всюду проглядывал сквозь тонкий слой плодородной почвы. Это был лучший материал, какой могла дать местность. Много тысячелетий назад, во время какой-то грандиозной катастрофы, гигантская скала выступила из земли. Из-за нее изменила свое течение река Ализон, она обогнула эту скалу. И теперь образовала водяную границу высокомерного могучего замка, который с вершины скалы как бы говорил: «Здесь стою я, и ты не пройдешь».
Сам город раскинулся на равнине, он давно перерос стены замка. Но стены оставались мощной преградой.
По ним ходили вооруженные часовые, а огромные ворота из пяти слоев древесины — каждый слой укладывался поперек соседнего — выглядели прочными и новыми.
Хорошо, что дети в пути выплакали все слезы:
Мышь знала, что было бы недостойно в слезах вступать во вражеский город. Но се глаза и горло оставались сухими, когда ализонцы проезжали через ворота. Глядя вверх, девочка увидела острые зубья решетки, готовой опуститься и зажать врага между внешними и внутренними воротами, чтобы защитники могли не торопясь расправиться с нападающими. Она вздрогнула.
Они проехали по извилистым улицам города и добрались до основания круто поднимающейся рампы. Пересекли деревянный подъемный мост, проехали через центральную башню, потом еще через один мост, который проходил под навесным укреплением — барбиканом, и только оттуда — во внутренний двор замка. Сердце Мыши дрогнуло при одной мысли о солдатах, пытающихся взять эту устрашающую крепость.
Внутри барон Эсгир и его приближенные Псы спешились. Солдаты, которые везли девочек, ссадили их с седел и поставили на холодные камни двора.
— Вы свободны, — резко сказал Эсгир. — Возвращайтесь к своим обычным обязанностям.
Командир Псов быстро прошел через караульное помещение, за ним вели девочек. Мышь оглянулась через плечо, надеясь в последний раз увидеть Талгара, но тот уже исчез. Раскрасневшись от успеха и самодовольства, Эсгир направился прямо к большому многоэтажному зданию и поднялся по его наружной лестнице с привычной легкостью человека, который хорошо знаком с окружением. На верху лестницы дверь вела в помещение на уровне третьего этажа. У Мыши сложилось смутное впечатление о множестве дверей, помещений, светловолосых мужчин и нескольких бледных женщин с прямыми волосами, в длинных платьях со шлейфами. Но вот открылась последняя дверь, и они оказались в комнате, похожей на кабинет хранительницы, только гораздо богаче обставленной, с ярко раскрашенными стенами и потолком. В мягком бархатном кресле сидел светловолосый человек с короной на голове. В короне большой зеленый камень. Человек сидел, опираясь на локоть. Появление Эсгира его не удивило.
