— Ты хочешь навести морок, чтобы они могли беспрепятственно пройти в глубь Руси, — догадался Бату и радостно улыбнулся, хищно обнажив острые белые зубы.
— Я не бог, а только волхв, хотя и самый великий из ныне живущих, — поправил его Горесев. — Даже моих больших сил едва хватит на то, чтобы сделать невидимыми, ну, или почти невидимыми для врага от силы две тысячи воинов. Да и это потребует всего меня без остатка. Так что твои тумены пойдут открыто. Но я подскажу тебе, как правильно жертвовать слона, чтобы сделать шах и мат королю.
— Э-э-э, — непонимающе уставился на него Бату.
— Да, — вздохнул Горесев. — С этой индийской игрой ты явно не знаком. Но ничего, я научу тебя, как правильно в нее играть. Только игра будет происходить не на доске, а в жизни. Так даже интереснее. Мы с тобой сразимся за черных, но сделаем свой ход первыми. А тех, что погибли, — не жалей. Они были дрянными воинами, которые ослушались своего хана, так что их кровь лежит на них самих. К тому же когда игра только начинается, то потеря одной маленькой фигурки значения не имеет. А теперь иди, и да помогут нам, — он слегка замешкался, искоса посмотрел на Бату и, решив не пугать его лишний раз, изменил то, что хотел произнести вначале: — Да помогут нам наши силы.
Глава 2
Горечь бессонной ночи
Есть, сын, загадка века —
За что считают сладкой власть?
И только мудрость человека
Поможет в горести не впасть,
Едва ее лишится он.
На самом деле горя стон
Сменить на радость бы ему…
Петр Миленин
Успех любой войны, во всяком случае для обороняющейся стороны, во все времена во многом зависел от успешной, а главное, быстрой мобилизации. Если вождь племени сумел заблаговременно собрать своих людей, значит, он сумеет и дать отпор посягающему на его земли. Не удалось это сделать — пиши пропало. Так было, так есть, и так будет. Вячеслав хорошо это понимал и делал все необходимое для того, чтобы каждый знал, куда он должен явиться, если его позовут.
Однако мало собрать людей, дать им хороший меч в одну руку, а щит — в другую. Недостаточно вручить им луки, копья и арбалеты, а на самих напялить добротные кольчуги. Все равно это будут люди, для битвы же нужны — воины. Вячеслав знал и это. Потому дважды в году, месяц-полтора летом и три — зимой, он гонял бестолковых ополченцев в хвост и в гриву, делая из беспомощного стада, которое можно разогнать одними плетями, несокрушимый пеший строй.
Однако нападение зачастую бывает внезапным, ибо неожиданность — половина успеха. Значит, надо заводить разведку. И не только тактическую, которая видит лишь очевидное, поверхностное. Ее мало. Нужна еще и глубинная, стратегическая, в которой должны быть задействованы не простые наблюдатели, а настоящие аналитики. Они должны сидеть в каждой стране, застыв, подобно пауку, почти в неподвижности, ибо их главная задача состоит не в том, чтобы вызнавать факты, но думать над ними, увязывать разрозненные события в единое целое и делать выводы.
Но не бывает паука без хитросплетенной паутины, без сигнальной нити. Значит, в распоряжении каждого аналитика должна иметься своя резидентура, включая все ту же сигнальную нить, то есть курсирующие туда-сюда гонцы с сообщениями. Обычными — по обычным, неторопливым каналам, важными — по особым, чтоб летели сломя голову, загоняя коней и задыхаясь от усталости.
Всех этих мудреных слов и терминов — резидентура, аналитики, стратегия и прочее — ни Любомир, ни Николка Торопыга и слыхом не слыхивали. Да оно им и ни к чему. Зато они хорошо понимали, что от них требуют государь Константин и его верховный воевода, и трудились на совесть.
Помогал им и Евпатий Коловрат, в чьем ведении находились все посольские дела, а ведь каждый посол — это тоже шпион, только на легальном положении, то есть под своей личиной. Так было, есть и будет.
А если все-таки врагу удалось осуществить тайную подготовку к войне и напасть неожиданно? Не держать же все войска круглый год вблизи своих рубежей. Уж больно оно накладно, знаете ли. Только на их прокорм уйдет столько, что за год-два рухнет любая держава, потому что опустеет казна и взвоют кормильцы этого самого войска, у которых придется отобрать последний кусок хлеба. Ситуация, когда один с сошкой, а семеро с ложкой, чревата весьма серьезными, а зачастую и трагическими последствиями.
