– Но ведь он понятия не имел, что я за человек, верно? Он меня в глаза не видел. До сих пор! Ни разу не пригласил в гости в свой мрачный, холодный замок. Где это? Дербиширское нагорье, кажется.
– По-моему, это место называется Дербишир Пик Дистрикт, – заметила Эми, с трудом сдерживаясь от смеха. – Нагорье – это в Шотландии.
– Детка, ведь речь идет об Англии, верно? А Англия – это всего лишь маленькая закорючка на карте мира. Так что нагорье или пик, какая разница?
Эми залпом выпила свой сок и вся подалась вперед, облокотив руки на стойку.
– Кейт, так ты ни разу и не встречалась с дядей Джифом?
– Ни разу. Мы познакомились с Марти, когда он приезжал в Штаты в рамках какой-то там программы обмена между больницами… что-то вроде этого. Это было еще в шестидесятые годы. Он говорил, что его брат пришел в ярость, узнав, что тот собирается жениться на какой-то рыжей девке из пресловутых «СэШэА» и поселиться с ней в Бостоне.
– Однако дядя Джиф, кажется, никогда не прекращал переписываться с Марти?
– При этом никогда не упоминая моего имени. – Кейт презрительно фыркнула. – Поверь мне, детка, Джиффорд Уэлдон премерзкий старикашка. Ты знаешь, я не люблю говорить о людях гадости, но этот тип вызывает у меня отвращение. Может, оно и к лучшему, что я незнакома с ним лично. Встреться я с ним с глазу на глаз, боюсь, не удержалась бы и отвесила ему оплеуху за то, как он поступил с Марти.
– Трудно поверить, что он ненавидит вас обоих. В конце концов, он же согласился на то, чтобы вы с Марти удочерили меня.
– Радость моя, мы же тебе уже говорили, что Джиф понятия не имел, как воспитывать ребенка. Скорее всего он боялся, что в его замке с твоим появлением воцарится беспорядок.
– Вряд ли Уайдейл-холл можно назвать замком. Конечно, он довольно просторный, да и сделан из камня. Помню, когда я жила у дяди, его дом казался мне местом холодным, там вечно гуляли сквозняки.
Однако там не было никакой особой роскоши. Это совсем не то, что королевские замки – Виндзор или Балморал.
– Но ты жила там всего несколько месяцев. Ровно столько, сколько Джифу потребовалось, чтобы разобраться и отправить тебя, как почтовую посылку, к нам.
– Думаю, дяде Джифу пришлось бы со мной непросто. Ведь он был практикующим хирургом и большую часть времени проводил в Лондоне. – Эми чувствовала себя обязанной заступиться за своего опекуна, хотя в последние годы она не раз задавалась вопросом, почему Джиф Уэлдон отказался от нее, – ведь родители перед смертью вверили ее именно его заботам. И она, Эми, сколько себя помнила, всегда называла его дядей, хоть он и не приходился ей кровным родственником.
Джиф Уэлдон и ее отец были не только коллегами, но и друзьями. И ей казалось совершенно естественным, что именно дядя Джиф и его жена Барбара стали ее крестными. Эми не помнила жену Джифа. Она лишь знала, что ее крестной матерью была Барбара Уэлдон, потому что имя последней стояло в церковной метрике. Как-то, когда Эми было лет пять или шесть, она спросила у матери, что случилось с женой дяди Джифа, но та ответила уклончиво, что-то насчет того, что тете Барбаре пришлось вернуться в Шотландию, откуда она была родом.
– Но почему, мамочка? – не отставала Эми.
– Дорогая, это не наше дело. Это касается только дяди Джифа и тети Барбары. Не следует задавать слишком много вопросов.
Тогда этот вопрос не слишком занимал Эми, ей просто было любопытно. Она никогда не знала Барбару Уэлдон, а потому вскорости забыла об этом случае. Лишь годы спустя, уже оставшись сиротой, она вдруг однажды вспомнила о своей крестной матери. Произошло это в поместье Уайдейл-холл, когда она, стоя перед огромным, выложенным мрамором камином, разглядывала висевший на стене старый портрет.
Изображенная на фоне живописной вересковой пустоши, Барбара Уэлдон представала темноволосой, черноокой красавицей в черном бархатном платье. Эми пребывала в том нежном возрасте, когда дети особенно впечатлительны, и к тому же зачитывалась романами сестер Бронте, неудивительно поэтому, что девушка на портрете казалась ей сошедшей со страниц «Грозового перевала» Кэти, возлюбленной Хитклифа. В то же время, стоило взглянуть на портрет под другим углом, ей являлась совсем другая женщина – сумасшедшая жена Рочестера из «Джен Эйр». После этого случая на протяжении всего того времени, что она оставалась в поместье Уайдейл-холл, Эми, лежа в постели, чутко прислушивалась, не скрипнет ли половица, а когда в башнях старого замка завывал ветер, в страхе натягивала на голову одеяло, чтобы призрак Барбары Уэлдон не нашел ее.
