— Благодарю вас. В результате я не сомневаюсь.
Потом обернулась к бригадиру:
— Ключей не полагается. В «Цирке Доротеи» нет замков. Все открыто. В руках и карманах — нет ничего.
Бригадир, по-видимому, не любил обысков. Зато лакеи усердно принялись за дело, а Эстрейхер распоряжался.
— Извините меня, — сказал он Доротее, отводя ее в сторону. — Я нарочно стараюсь отвести от вас всякое подозрение.
— Я понимаю ваше рвение. Вы прежде всего заботитесь о себе.
— Как так?
— Очень просто. Вспомните нашу беседу. Виноват кто-нибудь один: или вы, или я.
Эстрейхер почувствовал в Доротее серьезного противника и испугался ее угроз, но не успел сообразить, как ему действовать. Он стоял рядом с нею, был любезен, даже галантен и вместе с тем тщательно руководил обыском, свирепея с каждой минутой. По его указанию лакеи вытаскивали корзины и ящики, вываливали из них разный убогий скарб, среди которого пестрели яркими пятнами любимые платки и шарфы Доротеи.
Обыск продолжался более часу. Серег нигде не оказалось.
Исследовали пол и потолок фургона, распороли матрацы, упряжь, сумку с овсом, ящик с провизией. Все напрасно. Потом обыскали Кантэна и мальчиков. Горничная графини раздела Доротею, ощупывая на ней каждый шов. Пропажи и тут не нашли.
— А это? — спросил Эстрейхер, показывая на большую корзину, валявшуюся под фургоном.
В ней лежали разные обломки, тряпки и грязная кухонная посуда. Кантэн зашатался. Доротея подскочила к нему и обняла его.
— Бежим, — простонал он.
— Дурак, серег там нет.
— Я мог перепутать.
— Дурак, говорю тебе. В таких вещах не ошибаются.
— Так где же коробочка?
Доротея дернула плечами.
— Ослеп ты, что ли. Посмотри.
— Разве ты ее видишь?
— Да.
— В фургоне?
— Нет.
— Так… где же?
— На земле, под ногами Эстрейхера.
И она указала на повозочку капитана. Ребенок пускал волчок и совсем забыл про остальные игрушки. Повозочка опрокинулась — и все коробочки и крошечные чемоданчики рассыпались по земле. Одним из этих чемоданчиков и была коробочка с печатью, куда Кантэн засунул серьги. Сегодня после обеда капитан стал рыться в разном хламе и решил забрать ее себе как дорогую вещь.
Доротея сделала непоправимую ошибку, показав Кантэну коробочку. Она не знала, до чего хитер и наблюдателен Эстрейхер. Он понял, что Доротея себя не выдаст, зато упорно следил за Кантэном. Он заметил его страх и смущение и понимал, что Кантэн непременно выдаст себя.
Так и случилось.
Увидев коробочку с сургучной печатью, Кантэн облегченно вздохнул. Он решил, что никому не взбредет в голову распечатать детскую игрушку, лежащую, как хлам, на песке. Эстрейхер, ничего не подозревая, несколько раз толкал ее ногой. Капитан обиделся, надулся и сделал ему замечание:
— А что бы ты мне сказал, если бы я стал портить свой автомобиль?
Кантэн не мог выдержать: он то и дело оборачивался и радостно смотрел на коробочку. Эстрейхер перехватил эти взгляды и вдруг понял все. Серьги здесь, во власти случая, под защитой маленького капитана, среди его игрушек. Он посмотрел на них внимательно. Коробочка с печатью показалась ему самой подозрительной. Он нагнулся и быстро раскрыл ее. Среди морских ракушек и белых голышей ярко сверкала пара сапфиров.
Эстрейхер посмотрел на Доротею в упор. Она была бледна как полотно.
— Бежим, — повторял Кантэн побелевшими губами. А сам упал на первый попавшийся ящик, потому что от страха у него отнялись ноги.
— Блестящая идея, — издевалась Доротея. — Запряжем Кривую Ворону, влезем все пятеро в фургон — и марш-марш к бельгийской границе.
Она понимала, что все погибло, и все-таки продолжала внимательно следить за врагом. Одно его слово — и тюремная дверь надолго закроется за нею и все ее угрозы лопнут как мыльный пузырь, потому что никто не поверит воровке.
Не выпуская коробочки из рук, Эстрейхер смотрел с улыбкой на Доротею. Он думал, что она растеряется, начнет просить пощады. Но он слишком плохо знал ее. Ни один мускул не дрогнул в ее лице, взгляд оставался твердым и вызывающим. Казалось, она говорила без слов: «Попробуй выдать меня. Одно слово — и ты погибнешь».
Эстрейхер пожал плечами и, обернувшись к бригадиру, сказал:
