- Будь он только моим врагом, - ответил притихший священник, - я давно бы ему простил. И все же я скажу: пусть лучше он правит венграми, нежели немец.
- Нет уж, лучше немец, нежели турок! - заорал Цецеи.
Добо перебил стариков, чтобы они не сцепились вновь:
- Хорошего мало и в том и в другом, это верно. Мы в Верхней Венгрии считаем так: подождем малость, может, немец выставит свои силы против турок. А кроме того, мы хотим убедиться, не продает ли Янош нашу отчизну туркам!
- Продал уже, братец, давно продал! - сказал Цецеи, махнув рукой.
- Не верю, - ответил Добо. - Ему нужна была корона, а не дружба с турками.
На столе появилось блюдо с цыплятами, зажаренными в сухарях. Лица стариков смягчились. Все сели за стол.
- Эх, братец, когда-то и я был таким же молодым, как ты! - Цецеи покачал головой. - Сколько тебе лет?
- Тридцать один, - ответил Добо. - Да не сегодня завтра и меня уж никто больше молодым не назовет.
- Покуда не женился - всегда молод. Но теперь самая пора тебе обзавестись семьей.
- Все некогда было, - сказал Добо, улыбаясь. - Я, отец, с малых лет все в сражениях да в сражениях.
- Так и надо. С тех пор как свет стоит, венгр так живет. Ты, может, думаешь, я в танцах потерял обе ноги? Я, братец, начал вместе с Кинижи![8] Меня король Матяш по имени называл.[9] Закончил же я вместе с Дожей, а он, поверь мне, был героем из героев.
Цецеи поднял в честь Добо полный до краев оловянный стакан.
- Да благословит господь венгров, а тебя, братец, особенно. Пусть он пошлет тебе победу над врагом и жену красивую. А в шахматы играть умеешь?
- Нет, - ответил Добо, улыбнувшись такому нежданному повороту в мыслях Цецеи, и, одним духом осушив стакан крепкого красного вина, подумал: «Теперь понятно, почему старики так разошлись».
- Раз не играешь в шахматы, то хороший полководец из тебя и не получится, - сказал Цецеи.
- Если б мы бились по-восточному - рать на рать, не получился бы. Но ведь мы-то бьемся по-венгерски - человек на человека. А этому шахматная доска не научит.
- Так, выходит, ты все же умеешь играть?
- Нет, я только знаю, как играют.
- Вот если научишься, - и судить будешь по-иному. За час шахматной игры, братец, можно узнать все приемы настоящего боя.
- Может быть, вы с отцом Балинтом дома всегда в шахматы играете?
- Мы? Никогда! Мы и без шахмат ругаемся почем зря. А ведь и оперились вместе, и жили вместе, и сражались…
Старики дружелюбно переглянулись и чокнулись.
- Но ты, Балинт, согласись хоть с тем, что человек, выгнавший из логова лисицу Морэ, совершил доброе дело. А ведь это дело рук Фердинанда.
Цецеи провел рукой по усам.
- Положим, не только Фердинанда, - заметил Добо, - а обоих королей. Там были оба войска. Злодеяния Морэ уже всем не под силу стало терпеть. Под конец он даже могилы стал разрывать.
- А все-таки больше войска послал Фердинанд.
- Нет, скорее уж король Янош. Фердинанд только велел Балинту Тереку помочь Яношу и отрядил еще пятьдесят рудокопов.
- Чтоб стены рушить?
- Да… С нами и турки были…
- Конечно, под стягом Яноша?
- Да, черт бы побрал таких помощников! Больше грабят, чем помогают.
- Кто, свиньи акынджи?
- Ну да.
- И что же, легко вы справились с замком?
- Не сказал бы, отец. Стены крепкие, стенобитных орудий не взяли с собой ни мы, ни войско Яноша. А много ли сделаешь фальконетами!
- Я бывал там, - заговорил священник. - Это тебе не домик с оградой, а неприступная твердыня. Стало быть, замок они не сдали?
- Нет. Нам пришлось приставить к скале пятьдесят рудокопов. Ох, и работа же им досталась! Что говорить! Кирки высекали искры из камня, а железные балки едва-едва долбили его. Но в конце концов против стольких рук и камень не устоял.
- Взорвали?
- Сперва передали Морэ, что мина заложена. Он ответил, чтобы ждали до утра. Мы согласились. И что же натворила эта коварная лиса? Собрал весь народ и велел им крепко держаться. А он, мол, тем временем украдкой выберется из замка и приведет подмогу. «Ладно! - говорят ему. - Только какая порука, что ты вернешься?» - «Я оставлю здесь своих сыновей, - ответил негодяй, - все золото, серебро и скот. Какой вам еще залог надо?» Он спустился по веревке с крепостной стены - и был таков. Мы, конечно, ничего не заметили в кромешной тьме. Когда же солнце взошло - видим: белого флага на замке нет, парламентер не идет, ворота тоже никто не думает открывать… Мы и взорвали мины. Разве здесь не было слышно? Грохот стоял такой, что горы сотрясались. Стены рухнули, мы ворвались в замок. Солдаты наши до того рассвирепели, что поубивали всех людей Морэ…
