- Эй, держи, золото удирает! - крикнул Добо туркам.
Турки опешили на миг, потом с яростными воплями помчались вслед за Морэ, а Добо считал скакавших мимо дома всадников:
- …десять… двадцать… сорок… пятьдесят…
Он подождал с минуту, затем соскочил с помоста:
- Ребята, по коням! Их и шестидесяти не наберется!
Солдаты вскочили на коней, а Добо, уже выезжая из ворот, крикнул Цецеи:
- Если турок в панцире жив, заприте его! А поджигателей пусть прикончат крестьяне!
Проскочив в ворота, они умчались.
В деревне уже местах в пяти змейкой поднимался дым. Крестьяне, размахивая косами и топорами, кинулись из ворот.
Цецеи и священник вместе с двумя крепостными поспешно вышли на дорогу. Юмурджак уже сидел на земле, хотя не совсем еще пришел в себя. Пуля, которую послал Добо, вдавила его панцирь как раз над самым сердцем.
- Перевяжите его, - приказал Цецеи, - и отведите во двор.
Турок молча протянул руку.
- В шахматы играть умеешь? - гаркнул на него Цецеи.
Янычар утвердительно кивнул головой, но ответил:
- Нет.
Когда ему перевязали руку, из канавы поднял голову другой турок.
- Ты этого перевязывай, - сказал один из парней, - а я покамест убью вон того.
- Стой! - проговорил Цецеи.
Он заковылял к окровавленному янычару и, приставив саблю к его груди, спросил:
- В шахматы играть умеешь?
- Помираю, - ответил турок, совсем теряя силы.
- Шах?
- Шах, гардэ, мат? - спросил турок со стоном.
- Да, да, Мохамед тебя забодай. Несите его во двор, это мой невольник!
Добо с солдатами вернулся только к заходу солнца. Они привезли с собой уйму плащей, кольчуг, всякого оружия и даже пленника - Ласло Морэ.
- А этого волка посадите в хорошую яму! - сказал Добо, соскочив с коня.
Цецеи чуть не запрыгал от радости.
- Как же вы его поймали?
- Сами акынджи выловили его для нас. У них хватило ума не дать ему молоденькой лошадки. Так что они догнали его легко и только начали связывать, как и мы подоспели и разделались с акынджи.
- Всех зарубили?
- Всех, кого удалось.
- Живей тащите лучшую телку! - весело крикнул Цецеи слугам. - И прямо на вертел. Но сперва подайте вина. Выкатывайте из погреба ту бочку, что стоит у самой стены.
- Нет, погодите еще, - сказал Добо, провожая глазами Морэ, которого вели в чулан. - А где же Герге?
- Зачем он тебе? Вон играет на террасе с моей дочкой. Говорят, что убили его мать.
- Убили?
- Да. Кто-то из мерзавцев поджигателей напал на нее и заколол. Ребенок еще не знает.
- А золото?
- Бедняга лежит в углу своей хаты, уткнувшись лицом в пол. Там, верно, и закопала она свое золото.
Добо досадливо кашлянул, затем обернулся к мальчику:
- Герге! Герге Борнемисса! Пойди сюда, маленький витязь. Садись-ка скорей на свою лошадку, сынок.
- Куда вы еще поедете?
- За теми невольниками, о которых рассказывал мальчик.
- Так испейте хоть глоток! Скорей вина! - крикнул Цецеи слугам. - Турок твой жив, он в чулане.
- Юмурджак?
- А бес его знает, как его зовут! Тот, в которого ты выстрелил.
- Он, он! Стало быть, не умер?
- Нет, только в обмороке был. Второго тоже вытащили из канавы. Да тот, боюсь, не выживет.
- Боитесь? Повесить надо негодяя!
- Хо-хо! Это мой невольник!
- Тогда делайте с ним что хотите. А Юмурджака приведите и дайте ему коня.
Пока витязи потягивали вино из кубков, привели Юмурджака.
- Скажи, Юмурджак, - спросил Добо, - нужно было тебе это?
- Нынче мне, завтра тебе, - угрюмо ответил Юмурджак.
Но увидев своего жеребца и сидящего на нем Герге, он от удивления даже рот раскрыл.
Добо подозвал к себе мальчика и выехал из ворот. Скакавшие позади витязи окружили турка.
- Герге, ты знаешь, куда мы поедем? - спросил Добо.
- Не знаю, - ответил мальчик.
- Мы поедем саблю раздобывать.
- У турок?
- Да.
- Для меня?
- Для тебя. А ты не боишься?
- Нет.
- Самое главное, чтоб парень не боялся! А остальное приложится.
Дальше ехали молча. На мечекской дороге кони поднимали белые облака пыли; когда же въехали на каменистый склон горы, конские копыта звонко зацокали.
В ушах Герге, точно отзвук колокольного звона, отдавались слова Добо: «Главное, чтоб парень не боялся!»
