Сочинения (с толкованием Максима Исповедника) - страница 14

Шрифт

Интервал

; и начальное и сверхначальное[35] светодаяние богоначального Отца, показывающее нам в изобразительных символах блаженнейшие иерархии ангелов, невещественными и недрожащими очами разума восприняв, вновь от него устремимся к простому его сиянию. Оно никогда не покидает ведь своей единой сердцевины[36], благолепно умножаясь и исходя для возвышающего и единотворящего смешения[37] всех, о ком заботится Промысел, пребывает внутри себя прочно и неколебимо утвержденным в неподвижном тождестве и воссиявает для восклоняющихся к нему подобающим образом, по их мере, и едино — творит соответственно своему простому единству. Ибо невозможно, чтобы богоначальный луч воссиял нам иначе, нежели возводительно окутанным пестротой священных завес[38], соестественно[39] и подходящим для нас образом Отеческим промыслом снаряженным.

3. Почему и Совершенноначальное Священноустановление[40], удостоив нашу преподобнейшую иерархию быть надмирным[41] подобием небесных иерарахий и испещрив упомянутые невещественные иерархии материальными образами и сочетаниями форм, предоставило нам соразмерно себе подниматься от священнейших выдумкок[42] до простых и безобразных возведений и сопоставлений, поскольку невозможно нашему уму возвыситься до этого невещественного подобия небесных иерархий и их созерцания, если он не воспользуется соответствующим ему вещественным руководством[43], понимая, что прекрасные явления[44] суть отображения невидимого благолепия, и воспринимаемые чувством благоухания — отпечатки распространения умопостигаемого, и материальные светы — образы невещественного светодаяния, и обстоятельные священные поучения[45] — способ свойственного уму насыщения созерцанием, и чины здешних порядков — отражения гармоничного с божественным свойства[46] упорядоченности, причастие в божественнейшей евхаристии — символ приобщения Иисусу; и все иное дано небесным существам надмирно[47], а нам образно (символически). Ради этого — то нашего, по нашей мере, обо — жения человеколюбивое Совершенноначалие, раскрывая нам. небесные иерархии и делая сослужебной им нашу иерархию, описало над — небесные умы в священнописанных сложениях Речений[48] соответственно нашей силе путем уподобления их богообразной священности доступным чувствам образам, чтобы посредством воспринимаемого чувствами возвести[49] нас к постигаемому умом и с помощью священнозданных символов — к простым вершинам небесных иерархий.[50]

Глава 2.. О том, что божественное и небесное подобающим образом выявляется и неподобными ему символами

1. Итак, следует, как я полагаю, первым делом изложить, что мы считаем целью всякой иерархии и что пользой участников каждой из них, а потом — воспеть небесные иерархии согласно показанию[51] о них Речений, и соответственно им рассказать, в каких священных образах священнописания Речений представляют небесные порядки и до какой степени простоты надо с помощью этих изображений возвыситься, чтобы нам, подобно многим, не полагать нечестиво, будто небесные богообразные умы — некие многоногие и многоликие существа, имеющие вид домашних быков, диких львов и кривоклювых орлов {ср. Иез. 1:10–11), или пернатых, похожих на волосатых, птиц (ср. Ис. 6:2; Иез. 1:6—11) и не воображать некие огненные колеса над небом (ср. Иез, 1:15–21), и материальные престолы, нужные Богона- чалию для восседания (ср. Дан. 7:9; Откр. 4:2), и неких разномастных коней (ср. Зах. 1:8) и архистратигов-копьеносцев (ср. Ис. Нав. 5:13; 2 Мак… 3:25), и все прочее, что священнообразно передано нам Речениями в пестроте выявляющих символов. Богословие ведь решительно[52] воспользовалось поэтическими[53] священноизмышлениями при- менительно к не имеющим образа умам, изучив, как сказано, наш ум, предусмотрев свойственную и прирожденную ему способность возведения и создав для него возводительные священнописания.

2. Если же кому-то представляется, что священные сложения[54] надо воспринимать как изображения простого, самого по себе[55] непознаваемого и нами невидимого, но написанные в Речениях образы святых умов кажутся нелепыми и весь этот театр ангельских имен, скажем так, грубым