Хоть Варенцов знал, что никакой независимости у него не будет, ему все-таки хотелось не разуверять жену. И тоже хотелось скрыть от жены то, что и она знала и ради чего сама лгала.
И Варенцов сказал:
– Я рад, Лина, что наши мысли сошлись. Мне тоже кажется, что отказываться не следует…
– Умница! – воскликнула Лина.
И, радостная и восторженная, расцеловала голову, щеки и губы Вики.
– Ты права. Если увижу, что не могу ужиться, – немедленно уйду.
– Еще бы!
– И знаешь ли, к какому печальному взгляду я пришел, Лина?.. Ведь, собственно говоря, везде одно и то же. А теперь… Накорми, моя любимая… Я голоден…
– Иду, велю подавать… Обед по твоему вкусу, Вики… После обеда чай здесь… Расскажи, как все это случилось… Вечер дома… И не будем засиживаться… Да, милый?
И, торжествующая и веселая, с высокой и стройной, хорошо сложенной фигурой, с приподнятой головой, Алина Дмитриевна вышла из спальной решительной, энергической походкой, слегка повиливая широкими бедрами, плотно обтянутыми пестрой юбкой.
Минут через пять, вымыв руки и освежив лицо цветочным одеколоном, Варенцов вошел в маленькую столовую и имел какой-то особенный вид не то именинника, не то юбиляра, торжественно-праздничный и наивно-растерянный.
Чистенькое, румяное лицо, казалось, было налакировано каким-то особенным сиянием. Высокий воротничок, повязанный пестрым галстуком, точно немножко стеснял длинноватую шею и лишал голову более свободных движений. Пиджачок казался как-то параднее, приглаженные волосы – прилизаннее. Словом, все и в Вики и на Вики словно бы говорило – не крикливо, а скромно – о большом событии.
Варенцов особенно продолжительно, значительно и крепко поцеловал Витю и Коку, погодков шести и пяти лет, словно бы приобщал их к своему и к их счастью, и все-таки осмотрел, вымыты ли их руки перед обедом.
Но мальчики, оба здоровые, хорошенькие и курчавые, кажется, были несколько удивлены такой экстраординарной продолжительностью ласки. И Кока уже собирался зареветь, если бы мать не пришла к нему на помощь.
Затем Вики пожал руку молодой круглолицей бонне-курляндке, маленькой, кругленькой девушке с добрым и веселым белобрысым лицом.
Все сели.
Сегодня Лина с большим интересом следила за Вики, чтобы узнать, с удовольствием ли ест Вики. И даже волновалась.
И Лина была довольна, что Вики с удовольствием съел суп и кусок тетерьки, выбранной женой с особым вниманием, и брусничное варенье.
– Еще кусочек, Вики?
Но Вики отказался.
Он ведь воздержан в пище. Он читал, и врачи говорили, что гораздо гигиеничнее не наедаться.
Лина не настаивала.
Она знала, что Вики с правилами. Ни водки, ни вина не пил. Курил прежде, но бросил. Цветущий и здоровый, он словно бы застраховывал свое здоровье, много гулял, занимался гимнастикой и вообще имел серьезный уход за телом. И Лина только восхищалась силе характера Вики.
Вкусный кусочек она положила себе, положила по куску детям и с милой любезностью предложила бонне ребра, не сомневаясь, конечно, что бонна особенно любит кости, предпочитая их мясу.
Остался доволен Вики и компотом и рассказал Лине о неблагодарном извозчике.
Как только Вики окончил, Лина торопливо поднялась. По обыкновению, Вики поцеловал руку жене.
– Доволен, милый, обедом?
– Отличный… Ты и хозяйка, Лина!..
– Тебе какого варенья? Любишь персики?
Вики объявил, что персики.
– Аксинья! Чай и банку с персиками ко мне! Фрейлен! В восемь уложите детей. Сегодня я их не буду укладывать.
Лина расцеловала детей и подхватила Вики под руку.
Оба раскрасневшиеся, словно бы охмелевшие от счастья, они пошли через прихожую, коридор и гостиную в уголок Лины.
Дорогой она успела спросить мнения Вики о перемене квартиры, о новой обстановке, англичанке, о белье, приличном костюме и простеньком капоте.
– А то совсем обносилась, милый…
– Три месяца будем получать по-старому…
– Займем. Уплатим с рассрочкой…
И, точно Вики вперед знал, что ему не придется поступаться независимостью на новом месте, он согласился, что надо им подготовиться.
– И тебе необходимы фрак, осеннее пальто, ночные рубашки, Вики…
– Купим, Линочка… Купим все, что нужно, милая.
