На днях получено мною уведомление от Клейнмихеля, коим он извещает меня, что Левашов донес военному министру, что в киевский госпиталь поступил один больной со знаками побоев на спине, что он после поступления спустя 12 часов умер, и что по сему делу наряжено от штаба следствие; а потому государь, желая знать, что по сему делу оказалось, требовал, чтоб представлено было следствие по окончании.
Следствие было, в самом деле, представлено мне в самое время получения сего отзыва, и оно препровождено в аудиториат на рассмотрение, о чем уведомлен и генерал Клейнмихель; но, дабы скорее удостовериться в сем деле, я собрал без предварения роту Камчатского полка, в коей находился сей рядовой, и опросил всех людей вместе и многих по одиночке. Оказалось, что рядовой сей за воровство был наказан во время следования полка сего в Киев 100 ударами розог, поведения был дурного и после наказания прошел еще один переход с ружьем и амуницией, потом заболел, так как он был слабого сложения, везен два перехода на повозке, и по прибытии полка в Киев сдан в госпиталь, где и умер от болезни. Жестоких наказаний в роте сей и во всем полку не бывало, и начальники сих частей более признаются людьми кроткими, чем строгими. Сие было немедленно сообщено Клейнмихелю для доклада через военного министра государю…
Киев, 10 июня
5-го числа приехал ко мне Кругликов с женой и сестрой Надеждой.
7-го числа был смотр всем войскам, здесь находящимся. Фельдмаршал выехал верхом и объехал обе линии, но чрезвычайно ослаб и едва усидел на лошади. Величественное зрелище почти столетнего старца[15], объезжающего войска, в коих формирование полков даже моложе его. Его, подобно священной хоругви, провезли шагом мимо полков, принявших его с криком «Ура!». После того он пропустил все войска мимо себя церемониальным маршем, а сам стоял поддерживаемый с обеих сторон. Он благодарил каждый батальон особо и остался очень доволен смотром, что и велел объявить в приказе по армии. Я полагал, что он ослабнет от сего усилия, но напротив сего вид войск возобновил в нем воспоминание прежних годов, и он как бы ожил после смотра, и сам хвалится, что чувствует себя сильнее и здоровее.
Киев, 11-го июня
Дня четыре тому приехал к нам фельдъегерь с повелением, дабы части войска, коим назначены лагерные сборы, позже собирались и позже в оных оставались, дабы государь, имеющий возвращаться из Калиша через расположение 1-й армии в октябре месяце, мог бы видеть их. Фельдъегерь сей соскочил прямо у штаба, откуда и препровожден ко мне. По раскрытии привезенных им бумаг я спросил его, не имеет ли он чего к Левашову. Он мне показал один куверт, с коим я его и отправил к Левашову, приказав по отданию тотчас явиться к фельдмаршалу, что он и исполнил. Фельдмаршал с ним поговорил, а я после того отпустил его отдыхать. На другой день Кругликов обедал у Левашова, который хвалился ему, что к нему приехал фельдъегерь, коего он отправил к фельдмаршалу для отдачи привезенных им бумаг и передал его для отправления в Петербург уже в совершенное распоряжение наше…
13-го, в 10 часов вечера, жена разрешилась от бремени девочкой, которую назвали, по имени святой того дня, Антониной; но ребенок родился почти мертвый, и его с трудом привели в чувство. С тех пор здоровье жены моей поправляется, но ребенок слаб и мало подает надежды к жизни.
17-го. Назначив день к отъезду моему в Петербург, 20-го числа, я доложил о том фельдмаршалу.
– Да, – сказал он, – поезжай; твое присутствие там нужно. – После того, вздохнув, он прибавил: – Ты меня оставляешь в минуту, когда один Бог только может рассудить меня.
Я успокоил его, сколько мог, на счет дела с Левашовым, и представил все случившееся, как неизбежное от обстоятельств, что и он в том же виде принимает. Потом я сказал ему слышанное мною недавно, что проезжавший здесь обер-шталмейстер Опочинин излагал мнение свое одному из знакомых своих, что следовало бы прежде, во исполнение воли государя, арестовать Карпова и уже после объяснить обстоятельства.
– Как, – возразил фельдмаршал, – я так давно и верно служу государю и попущу, чтобы по ложному донесению ввели государя в несправедливый поступок? Никогда я не сделаю этого. Пущай со мной будет, что ему угодно. Теперь прикажут, то арестую Карпова; но по совести и преданности моей к государю я не мог сие сделать.
