— Здравствуй, дорогой, это Эмили.
Помолчав секунд пять, я ответил:
— Вы не Эмили, вы — самозванка.
— Альберт, ну почему ты упрямишься? Конечно, это я, Эмили.
— Такого не может быть.
— Почему?
— Потому.
— Почему — потому?
— Откуда вы звоните?
Она засмеялась.
— Я думаю, ты будешь удивлён.
— Вы не можете быть Эмили. Я знаю, где она. Она не могла и не стала бы звонить в такой час, только чтобы сказать «Здравствуй».
— Думаешь, ты знаешь, где я, Альберт? Нет, я уже не там. В том месте было ужасно неудобно, просто чудовищно неудобно, и я ушла оттуда.
Я повысил голос.
— Чёрт тебя подери! Я могу доказать, что ты ещё там!
Она засмеялась.
— Доказать? Как ты можешь доказать что-то подобное? Спокойной ночи, Альберт, — и повесила трубку.
Я встал и оделся. Спустился вниз и принялся размышлять. Налил себе виски, медленно выпил и налил ещё.
Когда я последний раз смотрел на часы, они показывали около часа ночи. Я накинул лёгкую куртку и направился к сараю. Открыл дверь, зажёг свет и снял со стены лопату. На этот раз я пошёл прямиком к овражку. Возле могучего дуба чуть подождал, глядя на полную луну, потом пошёл, считая шаги: «Один, два, три, четыре…» На шестнадцатом шаге я остановился, повернулся на девяносто градусов, отмерил ещё восемнадцать шагов и воткнул лезвие лопаты в землю.
Минут пять я усердно копал, а потом в уши мне вонзился истошный свист. Тотчас засияли, по меньшей мере, десять фонариков, послышались приближающиеся голоса. Я заслонил глаза от яркого света и узнал Миллисент.
— Какого чёрта вы здесь!
Она оскалилась.
— Вы хотели убедиться, что Эмили действительно мертва, не так ли, Альберт? Сделать это вы могли только одним способом — вернувшись к её могиле.
— Я просто ищу наконечники индейских стрел, — возразил я. — Есть древняя примета: найдёшь такой наконечник лунной ночью, и он принесёт удачу в ближайшие недели.
Миллисент представила собравшихся.
— Как только я начала подозревать, что случилось с Эмили, вы, Альберт, были под неусыпным наблюдением частных сыщиков. — Она показала на остальных. — Миссис Питерс смогла подражать Эмили. Это её голос вы слышали по телефону. Она же играла на пианино. А это миссис Макмиллан. Она подделала почерк Эмили и она же была женщиной в лиловом платье и голубой косынке.
Оказалось, что вокруг собрались все домочадцы Миллисент. Я увидел также Амоса Эберли и чету Брюстерсов. Завтра же уволю их!
Сыщики принесли собственные лопаты и заступы. Двое из них вытеснили меня из неглубокой ямы и принялись копать.
— Эй, слушайте-ка! — рявкнул я, впадая в ярость. — Вы не имеете права так делать! Это моя земля, моё владение! По меньшей мере, вам нужен ордер на обыск.
Миллисент позабавило моё возмущение.
— Это не ваша земля, Альберт. Она моя. Вы на целых шесть шагов заступили за межу.
— Пожалуй, вернусь-ка я домой, — сообщил я им.
— Никуда вы не пойдёте, Альберт, вы арестованы!
— Не выдумывайте. Я не вижу среди этих людей ни одного полицейского в форме. А частные сыщики не имеют полномочий производить аресты.
На миг Миллисент растерялась, но потом нашлась:
— Вы арестованы общественностью, гражданами. Любой гражданин имеет право произвести арест, а я — гражданка. — Она снова дунула в свисток, болтавшийся на цепочке. — Мы знали, что поймаем вас, Альберт. Вы почти вырыли её прошлой ночью, не так ли? Но потом передумали. Оно и к лучшему. Прошлой ночью мы не могли набрать столько свидетелей, а сегодня были начеку.
Сыщики копали минут пятнадцать, потом остановились отдохнуть. Один из них заметил:
— Мы думали, копать будет легче, но эта земля такая твёрдая, словно её никогда и не рыли.
Они возобновили работу и, дойдя до глубины двух метров, бросили это дело.
— Чёрт, никто тут не похоронен. Единственное, что мы нашли, — наконечник индейской стрелы, — пробормотал сыщик, вылезая из ямы.
Целых полчаса, наверное, Миллисент свирепо смотрела на меня. Я улыбнулся.
— Что заставило вас подумать, будто я закопал Эмили? — И, не дожидаясь ответа, отправился домой.
Когда я впервые догадался о манёврах Миллисент и заметил круглосуточную слежку? Да почти сразу же. Ума и наблюдательности мне не занимать. Что она задумала? Наверное, довести меня до такого состояния, чтобы я не выдержал и сознался в убийстве Эмили. Откровенно говоря, схема была сомнительной. Но я знал о происках Миллисент, и приключение захватило меня. Представление затеяла она, но это я привёл её к овражку. Были мгновения, когда я думал, что переигрываю: например, вытирая несуществующую испарину или преследуя призрачную женщину в лиловом платье. Но, с другой стороны, я считал, что именно таких действий от меня и ожидали, и не хотел разочаровывать своих соглядатаев. Подготовительные походы к овражку тоже должны были внести свою лепту. А прогулка туда прошлой ночью с лопатой на плече просто не могла не собрать многочисленную толпу сутки спустя. Кроме самой Миллисент, я насчитал аж восемнадцать свидетелей.
