Горыныч гулко засмеялся, а Маша только фыркнула.
— У них что, любовь?! — шёпотом спросил я у Михалыча.
А что? Тут всё, что угодно может быть.
— Не, — отмахнулся Михалыч, — натура у него такая. Кобелиная.
— Давайте-давайте, — засуетился Кощей. — Время дорого.
— А обед?! — возмутилась левая голова и правая согласно кивнула.
Кощей поморщился, хлопнул в ладоши и тут же несколько скелетов вытащили из ворот две освежёванные бараньи туши и большое корыто с кашей. Корыто поставили у средней головы.
Я отвернулся. Всё понимаю, но смотреть на это не хотелось. Противно.
Полминуты чавканья, хруста и причмокивания и левая голова довольно протянула:
— Заморили червячка. Маловато, конечно, но уж так и быть.
Правая только рыгнула, испустив струю пламени, сжигая зазевавшегося скелета.
— Шамаханы покормят, — пообещал Кощей. — В путь, пора.
Я с опаской посмотрел на гребни вдоль спины Горыныча. Острые длиной в локоть, они совсем не вызывали желания усесться между ними или еще хуже, прямо на них.
Горыныч, уловив мой взгляд, вдруг дёрнулся телом, и гребни с громким щёлканьем ушли прямо в спину.
— Видал? — подмигнула мне левая голова с гордостью. — Это нам Кощей такое сделал.
— Круто, — я восхищенно покивал головой.
Змей опустился на колени или что там у него, присел, в общем, и мы полезли ему на спину.
Как я не старался, но усадили меня спереди. Спасибо, весь встречный ветер мой. Сзади пристроился Михалыч, втиснув мешок между нами, ну а Маша, что удивительно, не капризничая, разместилась последней.
Горыныч встал, а я помахал Кощею и нерешительно сказал:
— Ну, мы, наверное, полетели?
— Не подведи меня, Федька. Удачи!
И Кощей, развернувшись, зашагал во дворец. А Горыныч взлетел. Вот так просто без разбега замахал мощно крыльями и взвился в воздух.
— Змеюка с вертикальным взлётом, — прохрипел я, чувствуя, как меня расплющивает о Горынычеву спину.
— Ась? — прокричал Михалыч, но я только отмахнулся.
Однако вскоре Горыныч набрал высоту и полет оказался неожиданно комфортным.
Не знаю почему, но мне даже ветер не бил в лицо, а так, обдувал легонько и всё. Хотя летели мы очень быстро. Лесные поляны мелькали так, что их и разглядеть было невозможно, а когда пошли открытые пространства, то поля и реки, неожиданно возникая перед нами, тут же оставались позади. Не спрашивайте, без понятия от чего так. Наверное, Змей — существо сказочное и законы природы на него тоже действовали другие, сказочные. Но, как бы то ни было, а вскоре я уже наслаждался полетом, с интересом поглядывая по сторонам.
Горыныч плавно опустился ниже и теперь мы летели на высоте метров пятидесяти, может, ста над землёй, точно понять я не мог, не авиатор, уж простите.
— А мы не низко идём? — проорал я ему.
Правая голова медленно на лету повернулась и внимательно меня осмотрела. Я поёжился и ругнулся про себя. Рептилия с крылышками, да глаза как блюдца, еще и смотрит, не мигая так оценивающе. Бр-р-р.
— Нормально идём, — пробасила голова, видимо удовлетворившись осмотром. — Зато издалека нас не видно.
— А ясно, — закивал я. — Разумно.
— А то! А к месту высадки подходить будем, совсем низко пойдём, над деревьями прямо.
— А долго нам еще?
— Часа два. А что, устал?
— Не-не, просто интересуюсь.
— Интересуется, он, — проворчала левая голова, разворачиваясь ко мне. — Любопытный какой…
Я хотел было развести руками мол, ну, да, что уж тут поделать, но вовремя одумался и посильнее вцепился в спину Горыныча.
— А чего с вашей средней головой? Поранилась?
— Зуб болит, — коротко пояснила правая.
— Угу, — сказала левая, — жрёт, что попало, а страдаем все вместе.
— Так полечили бы.
— Боится, — пояснила правая.
Средняя голова тоже повернулась ко мне и смущённо кивнула.
— Эй, — заорал я, — вы вперёд-то смотрите, а то врежемся во что-нибудь!
— Не врежемся! — левая.
— Не бойся, — правая.
— Мы знаешь, какой отличный летун? Сейчас покажу, как мы в воздухе кувыркаться можем! — левая.
— Не надо! Я верю, верю!
Правая и левая ухмыльнулись и развернулись вперёд, а средняя так и продолжала смотреть на меня.
— Не надо бояться, — сказал я ей. — Ну, разочек потерпеть, зато потом какое облегчение будет.
