Всю вечность Ивлита не закрывала глаз, а когда, с первыми петухами, Лаврентий покинул жилище, встала и она, спешно оделась, отдала распоряжения зобатой, и не дожидаясь дня, устремилась в лес. Живот сильно мешал ей, но сырой грунт благоприятствовал, и пока по ту сторону поредевших листьев рассвет и туман срывали на перебой звезды, Ивлита была уже далеко от невыговариваемой деревушки
Туман опередил солнце. Сначала скользил, замедляя ее ход, навстречу Ивлите над деревьями, а потом ожирел, спустился, и остались от них стволы и бревна плавать в нехорошей гуще. Давно ли он был на пастбищах сухим и легко испаряющимся. А теперь маслянистый и неуступчивый не сходил с дороги, упорно скрывал от беженки и где запад и зрелище давно ожидаемой и наконец пришедшей исцелительницы осени, счастливой и отпускающей и слишком короткой, чтобы наскучить
Но Ивлита шла в гору не теряя времени. А день усиливаясь сгонял туман вниз, пока не появились сперва неопределенные, а потом как на зло очевидные, окрестности покинутого ущелья. Сколь отличной была по содержанию пресловутая картина от тех, к которым привыкла и из года в год с умилением присматривалась Ивлита
В небе заведомо углубленном и не чашевидном, а воронкообразном, готовом всякую минуту завьюжиться, облака были такого цвета, каким обыкновенно бывает небо, а небо совершенно белым, без единой кровяной капли, несмотря даже на утренние часы, и кровь, оказывавшаяся теперь самой обыкновенной и отвратительной человеческой кровью, пролившись, лежала пятнами на листве (особенно по ту сторону котловины, к востоку от деревушки зобатых), сочилась на мхи, пропитывала почву, то свежая и совершенно алая или подсохшая бурая, или розовая младенческая и всех других состояний, и впервые со времени убийства Ионы, заметила Ивлита, что у нее ноги изранены и по колено в крови. Снеговые тела, подымавшиеся на севере, окаймляя пастбища, были такими же обагренными и искалеченными. Но не обращая больше внимания ни на ледники, ни на болезнь, спешила, задыхаясь, Ивлита, успеть бы только, и с трепетом думала, что если промешкает, то и взамен нового тела выпадет смерть
На лужайках не было не только травы, но даже кустарники были обглоданы. Завтра, после завтра пастухи пройдут по местам со свистом и оханьем, нарушая заключительной сутолокой тишину, все заготовившую для долгой зимовки и спячки, и гоня перед собой коз. Если бы можно было присесть и отдохнуть
Вот и площадка с кустом самшита, обвешанным обрывками платьев и головных уборов и пучками женских волос и крестиками в честь козлоногого и с просьбою о заступничестве. Ивлита сразу узнала куст. Не тут ли пролегал ее путь, когда, спускаясь с пастбища, бежала голая в направлении лесопилки. Если бы тогда медведи не помешали остановиться, никаких несчастий и не было. И вырвав из головы локон, Ивлита повесила спеша на одну из веточек. Хранитель, заметь!
А вот и деревня по ту сторону. Рукою подать. Прошлый раз в беспамятстве Ивлита ничего как следует не увидела. А теперь изучала с любопытством человеческое скопление, много обильнее и богаче покинутой деревушки. Хотя вид отсюда не столь обширен, как с ледников, но плоскость ближе, почему легко различить, что деревня с лесопилкой не одна, а дальше и ниже лежат другие, многочисленные и такие же просторные, вкрапленные в беспредельную равнину, новый мир, в котором Ивлита будет жить новой жизнью
Достаточно было Ивлите начать спускаться, наткнулась на крестьян, ей незнакомых, но сразу опознавших ее. “Ивлита!” Куда она идет, ее захватят, ведь в деревне опасно. Не успели заговорить одни, появились другие. “Остановись, нисходить безумие, не люди сидят там, а зверей хуже”. За встреченными прибывали новые, убеждали, упрашивали вернуться. Но та, с лицом восхищенным и непостижимым, продолжала. И нисколько не смутило ее, что когда подошла к деревне, уже окружена была сотней. К сотне прибавились сбежавшиеся отовсюду деревенские, и когда Ивлита достигла сельского управления, в котором проживал капитан Аркадий, площадь перед управлением запружена была тысячным и клокочущим людом
