«Да, ничего не скажешь, удачно съездил: и по наряду быстро получил, и еще прихватил то, что мне позарез нужно, — думал Никита, уже проезжая по знакомому шоссе. — Четыре рулона рубероида возьму себе, пригодится, а четыре отдам Катюшиной мамаше, надо же ее порадовать. У нее крыша на хате прохудилась. Без моей помощи что она может сделать? Шифер возьму весь себе на новый свинарник. Отличная будет кровля… Все ж таки как там ни говори, а хорошо, что на свете еще живут такие люди, как Виталий Самсонович и этот толстозадый вахтер. Если бы, к примеру, их не было? Нету — и все, как говорится, днем с огнем не отыскать. Тогда что? Как выходить из затруднительного положения? Сегодняшний день тому наглядный пример. Я должен был весь день проторчать возле ворот, поджидая своей очереди. А о шифере для себя лично, о рубероиде и мечтать нечего. Я же управился за какие-то два часа, и как управился! Сам себе завидую и радуюсь… А как он, подлец, взял трешку! Как свою собственную, глазом, сатанюка, не моргнул. Это же надо уметь! Да и Виталий Самсонович тоже порядочный фокусник, так ловко опустил десятки в свой карман, что будто бы и не опускал, а сами они туда повскакивали. И сразу нашлись для меня и место, и грузчики, а рулоны словно бы сами по себе припожаловали в кузов, я даже не видал, кто их принес, и не семь, а восемь… А вахтер, собака толстозадая, дажеть козырнул. Дай ему не трешку, а рублевку, не взял бы, знает себе цену, паршивец… Расскажи обо всем этом моему праведному бате. Что было бы! Взбеленился бы, поднял бы крик. А чего кричать? Кричать нечего. Да, слов нет, они живодеры и сукины сыны, но и без них же обходиться трудно»…
Никита размечтался и чуть было не проскочил мимо все так же кланявшихся ему акаций. Жестко затормозил, свернул вправо, и грузовик, поскрипывая рессорами, покатился по проселку. Вскоре Никита миновал лесок, свернул к Кубани, и вот он — Подгорный. Единственная улица лежала вдоль берега — домов двадцать, не больше. На краю улицы вытянулись в ряд три низких и длинных строения с покатыми черепичными крышами. Под этими крышами выращивалось множество кур, уток и гусей, и поэтому Подгорный назывался не хутором, а птицеводческим комплексом. Сперва было непривычно, непонятное, неведомо откуда заявившееся словцо как-то плохо ложилось на язык. Постепенно привыкли, теперь уже и слово кажется и понятным, и осмысленным, и все хуторяне выговаривают его без особого труда. Можно слышать: «Ну как там у вас, на комплексе?» — «Хорошо, дело идет, куда ни глянь — одна птица». — «Ты куда это собрался на мотоцикле?» — «Проскочу на птицеводческий комплекс, к брату». Года два назад Никита привозил на комплекс корма для птицы и случайно познакомился с Катей. Он остановил грузовик возле утиного корпуса и засмотрелся на миловидную женщину в цветной косынке и в белом халате. Задумчиво поглаживая пальцем светлый усик, Никита улыбался и молчал.
— Тебе что нужно, водитель?.
— Доброго здоровья, утиная хозяйка! Как твое имя?
— Екатерина Васильевна… А в чем дело?
— Катя… Екатерина Васильевна, принимай корма.
— Да ты что, аль новичок? Не знаешь, куда их доставлять? Вези вон туда, в кормоцех. Видишь трубу?
— Екатерина Васильевна, а где твоя хата?
— Тебе же нужен кормоцех. — Катя рассмеялась, щеки ее порозовели, глаза заблестели. — Зачем понадобилась моя хата?
— Хочу прийти в гости.
— Ой, погляди на него, какой скорый!
Стройная, в белом халате, она была похожа на какую то гордую птицу. Перед ней поднимался щиток, на щитке — две кнопки, как два зеленых глаза, и надо было знать, какую из кнопок и когда нажать, чтобы накормить и напоить прожорливое утиное стадо. Словно завороженный, Никита смотрел не на щиток с чудо-кнопками, а на Екатерину Васильевну и не видел, как транспортеры, лениво двигаясь, подавали корм, как утки жадно глотали готовую, приготовленную для них пищу, похожую на круто заваренную пшеничную кашу, — все собой заслонила эта женщина.
— Водитель, чего стоишь? — Ее снова душил смех. — Я же сказала, вези свой груз в кормоцех. Трубу-то видишь?
— Вижу, как не видеть. — Никита включил мотор, развернул грузовик. — А в гости я приду, так что поджидай.
