Власть генерала «на случай волнений» все же ограничивается в интересах всех поклонников почвы законности, но опять-таки это делается самым удивительным образом. Только «на случай войны» генералы и коменданты могут самостоятельно объявлять свои провинции и крепости на осадном положении. Но «на случай волнений», — поясняет статья 2 новой хартии, — объявление осадного положения исходит от министерства; комендант имеет право объявлять на осадном положении свою крепость, а генерал — свою провинцию «па этот случай» только временно, предварительно, до его утверждения или (!) отмены министерством. Приятная гарантия для подданных, находящихся под угрозой волнений! Но разве у нас не «ответственные» министры? Разве всего лишь «временная» диктатура комендантов или генералов, наличие последней инстанции в лице «ответственных» министров — разве все это не спасает «почву законности»? Правда, «временное» осадное положение дает коменданту или генералу, по статьям 7 и 13, право временно приостанавливать действие обычных судов, временно вводить военные суды, которые также временно приговаривают к смертной казни (статья 8) и временно приводят в исполнение смертные приговоры в течение 24 часов (статья 13, 7). Но «почва законности» все же спасена наличием последней инстанции — «ответственных» министров, — и да здравствует почва законности! Наше единственное скромное пожелание при этом заключается в том, чтобы поклонники почвы законности первыми испытали на себе временные казни именем бога и его величества христианско-германского вассального князя.
Кельн, 16 мая. Сервантес где-то рассказывает об одном храбром альгуасиле[344] и его писце, которые для охраны общественной нравственности содержали двух женщин с весьма недвусмысленной репутацией. Эти услужливые нимфы появлялись на больших ярмарках и при прочих торжественных случаях в такой одежде, что уже издали можно было узнать птицу по полету. Если им удавалось подцепить какого-нибудь приезжего, они тотчас же умудрялись сообщить своим любовникам, в какую гостиницу они пошли. Альгуасил и его писец врывались туда к великому ужасу женщин, разыгрывали сцену ревности и отпускали приезжего только после долгой мольбы и получения надлежащей денежной компенсации. Таким способом они соединяли собственную выгоду с интересами общественной нравственности, так как обобранные в течение долгого времени остерегались вновь предаваться своим порочным наклонностям.
Подобно этим блюстителям нравственности, прусские герои порядка простейшим способом обеспечивают нормальное военно-полевое спокойствие. Посылают с провокационной целью нескольких пьяных столпов законности, которые наносят толпе народа несколько провокационных сабельных ударов, — и вызванное этим возбуждение в каком-нибудь отдаленном городе или деревне дает повод объявить осадное положение для охраны всей провинции от дальнейших преступных волнений и обманным путем лишить ее последнего остатка конституционных завоеваний.
Согласно статье 5 новой военно-полевой хартии, «военачальник» может при объявлении осадного положения по округам приостановить действие статей 5–7 и 24–28 последних октроированных в декабре «завоеваний».
Посмотрим, что же еще останется от мартовских обещаний, если мы устраним из них статьи, отмена которых октроирована новой военно-полевой хартией. «На случай волнений», по произволу какого-нибудь «военачальника», прекращает, таким образом, свое действие:
Статья 5 декабрьской конституции: «Личная свобода гарантируется».
Статья 6. «Жилище неприкосновенно».
Статья 7. «Никто не должен быть лишен узаконенного для него суда».
Статья 24. «Каждый пруссак имеет право и т. д. свободно высказывать свои мнения».
Статья 25. «Проступки, совершенные словесно или печатно и т. д., наказуются, согласно общим уголовным законам».
Статья 26. «Если автор произведения известен и находится в пределах досягаемости судебной власти, то типограф, издатель и распространитель не подлежат наказанию».
Статья 27. «Все пруссаки имеют право мирно и без оружия собираться в закрытых помещениях».
