Еще работая в 90-х годах над пьесой, изучая «времена Регентства», Конан Дойль намеревался использовать тот же материал в романе, о чем он и сообщил в письме к матери в сентябре 1894 года. Поскольку «Дом Темперлей» сделался известен позднее, чем был опубликован «Родни Стоун», считалось, что пьеса явилась инсценировкой романа. Даже самые последние и наиболее полные сведения, почерпнутые из архива писателя, не дают четкого ответа на этот вопрос. Пьер Нордон, получивший доступ к личным бумагам Конан Дойля, склонен полагать, что как раз пьеса возникла раньше и послужила основой романа. Конан Дойль находился тогда в Швейцарии, из Давоса он переехал в Ко, где закончил «Приключения бригадира Жерара» и приступил к «Дому Темперлей». Здесь же им были написаны первые главы «Родни Стоуна». К августу 1895 года им была завершена значительная часть романа. Конан Дойль обозначил для себя «Родни Стоуна» как «книгу бокса».
«Насколько я знаю, никто еще не писал об этом, — говорил он в письме к другу, — а между тем ринг — типично англосаксонский вид спорта, никогда прежде не существовавший за пределами стран английского языка и обладающий теперь, мне кажется, большой популярностью в народе, несмотря на то невыразимо жалкое состояние, до которого этот спорт был доведен. В прежние времена то был спорт благородства, изящества и честного боя. Я бы, например, скорее взялся сражаться с копьем и мечом на турнире, чем выдержал бы сотню раундов с добрым бойцом на кулаках, — если говорить о храбрости и выносливости, которые тут требуются. Надеюсь, когда книга попадет к вам в руки, вы найдете, что она вышла у меня интересной».
Роман, надо отметить, сильно способствовал популяризации бокса в Англии, переживавшего в 90-х годах прошлого века период упадка. Бокс как тема выглядел непривлекательно, и только авторитет «создателя Шерлока Холмса» позволил Конан Дойлю убедить редакторов журнала «Стрэнд мэгэзин» печатать «Родни Стоуна».
Как всегда в работе над исторической темой, Конан Дойль сидел, обложившись книгами, восстанавливая по ним в деталях отошедшую эпоху. Он тщательно доискивался, как одевались тогда, как держали себя, чем увлекались, как ездили — в каких экипажах, на каких лошадях, с какими упряжками. Как же, кстати, ездили? Может теперь показаться невероятным то, о чем пишет Конан Дойль: пятьдесят миль менее чем за пять часов на паре лошадей. Вот, однако, документальные сведения: в 20-х годах XIX столетия английский рысак Норфольк-Кобб делал двадцать четыре мили в час, а другой рысак — Нонпарель — прошел сто миль за девять часов пятьдесят семь минут. В России тройка купца Караулова зимой 1847 года пробежала тридцать три версты за один час двадцать одну минуту. Современник, описавший замечательный бег, утверждал, что если бы этим лошадям дать передохнуть часок, то они прошли бы еще с десяток верст столь же свежо.
Подробно описано в романе Конан Дойля, что представлял тогда бокс. А. И. Куприн решительно отсылал за специальными справками по истории бокса к произведениям Конан Дойля (см., например, его рассказ «Лимонная корка»).
«Ты будешь рада узнать, — писал Конан Дойль матери в сентябре 1895 года, — что я закончил свою книгу. Думаю назвать ее «Родни Стоун. Былое бокса». В целом я ею доволен…»
В 1896 году роман печатался в журнале «Стрэнд мэгэзин» и в том же году вышел отдельным изданием.
«Родни Стоун», конечно, больше, чем только «книга бокса», хотя именно «боксерские» главы и эпизоды написаны с особенным подъемом. По мнению рецензентов и позднейших исследователей, исторические фигуры — драматург Шеридан, адмирал Нельсон и др. — не столь выразительны, как боксеры, реально существовавшие или вымышленные. Но широкий исторический фон придает роману значительность. Сочетание схваток на ринге и политических интриг создает атмосферу эпохи. Мысль автора ясно и вместе с тем без лишней навязчивости выразилась в сцене боксерского обеда: усадив всех за один стол — и высоких покровителей бокса, и практиков его, и просто тогдашних «болельщиков», — Конан Дойль создает некое подобие средневекового пиршества. Называя кушанья, подчеркивая традиционность блюд, писатель как бы сближает самые разные времена: он стремится всеми силами к одному — представить современникам живое и цельное ощущение прошлого, дорогого наследия.
