Вникая в немой для многих язык чисел, вникая, разумеется, с должною осторожностью и при непременном условии не погрешать против учения Православной Церкви, я, отметив в записях своих таинственное значение 14 сентября, не могу не вспомнить, что прообраз антихриста — Наполеон I перешел через Неман, то есть вступил в пределы России, единой хранительницы Православия и Самодержавия, 12 июня 1812 года, в среду. В том году Троицын день, то есть неделя Пятидесятницы был 9 июня: следовательно, день его вступления был среда Пятидесятницы, или осьмой недели по Пасхе. В этот день Апостол был — к Римлянам, гл. I, ст. 18-27, зачало 80-е. Он начинается так: «Братие! Открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеческую, содержащую истину в неправде...» Мы знаем теперь конец Наполеона, зане обратилась к покаянию и вере отцов Русь Православная. Не столько силою войск, не гением Кутузова, а искупительной жертвой святой Москвы, подъемом веры и молитвы и... морозами и снегами лютой зимы двенадцатого года была сокращена мощь беззаконного вершителя судеб Европы. Достойны ли мы будем теперь такого же чуда милости Божией? Разве только за молитвы Пречистой за тех остатков Нового Израиля, которые, подобно старцам нашим, в сокрытой тишине своего уединения возносят теплые молитвы к страшному и превознесенному Престолу Творца всяческих. Пресвятая Богородице, спаси нас!...
Как образец современного шатания умов в вопросах веры и Церкви, не могу отказать себе в удовольствии выписать целиком письмо друга нашего, игумена Антония Б., писанное в ответ одному из таких праздношатающихся, хотя еще и не порвавших окончательно и бесповоротно связи с предстоятелями Церкви. Самого письма совопросника века сего у меня нет под рукою, но есть черновик игуменского на него ответа; но и в нем, как в зеркале, отразилось духовное обличье вызвавшего эту отповедь представителя нашей космополитической образованности.
«Достопочтеннейший Петр Александрович! — так пишет о. игумен. — Письмо мое, в котором я просил о паспорте Петру, отправлено было мною на почту вчера; там оно встретилось с письмом вашим, на которое отвечаю по мере слабого рассудка, по мере темного ума моего.
Письмо ваше — простите! — заставило меня паки улыбнуться: чего тут нет? и Ангелус, и Вольтер, и, наконец, проповедь вашего сочинения, где текст — «Будьте совершенны, яко Отец ваш», — выставлен вами неправильно: все это с немецкою важностию, с великим почтением к жрецам науки; и все это сделано к убеждению меня, ко вразумлению, к просвещению моему! Благодарю, что потрудились так много для такого неблагодарного дела.
Начнемте с Имени Божия, хотя и не во Имя Божие, чтобы не произносить Его всуе, а просто — без школьной важности.
Священник ваш, у которого вы вопросили, что такое Элогим и что такое Иегова, или Егве, Сый, отвечал вам уклончиво, неудовлетворительно. И он, конечно, человек ученый, потому и не осмелился или постыдился просто сказать по-сократовски — «не знаю»; а этим бы и дело достославно для него кончилось, потому что это имя доселе не объяснили ни наши богословы-гебраисты, ни даже все талмудисты.
Мало ли чего мы не знаем!
Теперь, если я вопрошу, почему слово тьма называется иногда потемки — единственное во множественном числе? Увы! все мы, русские, должны сказать — не знаем. Почему дом, стол в мужском грамматическом роде стоит в женском на французском? Кто это объяснит? Какая наука?.. Почему, наконец, нос называется носом, а рука — рукою? Кто дошел до начала, до происхождения звуков и слов, которыми мы, словесные, обозначаем предметы, и притом слов, понятных в России, непонятных во Франции? Опять — тьма, опять — потемки. И вот наша наука! Поэтому полезно, и честно, и добросовестно сказать просто не знаю, когда не знаешь.
Посему-то похвальнее было бы тому, кто мало знает Евангелие, сознаться в своем малом знании, чем ссылаться на него неправильно, своевольно и превращать тексты по своему разумению.
Выписываю из Богословия свидетельства Нового Завета о Троичности. Главнейшее свидетельство — Мф. 28, 19. «Шедше научите вся языки, крестяще их во Имя Отца и Сына и Святаго Духа». Сам Господь Иисус Христос очень часто возвещал, указывая все три лица Пресвятыя Троицы, а именно: Бога Отца и Сына Его Единороднаго (Ин 3, 16-17 и 35; 5, 17, 21-23 и 26; Мф. 11, 27) и Духа Святаго (Мф. 10, 20 и 32; Лк. 12, 12; Ин. 3, 5-8). С особенною ясностью говорил о Духе Святом в прощальной Своей беседе: «Утешитель, Дух Святый, Его же послет Отец во Имя Мое, Той вы научит всему». В сих словах ясно усматривается: Отец, посылающий Духа Святаго, Сын, обещающий во Имя Свое ниспослать Его и Дух, ниспосылаемый для утешения и наставления.
