— Скажу ти се, послушай мя, но не вопрошай ктому иноков о делах иноческих, ибо вам, мирянам, нам, иноком, велия беда открывати тайны: есть бо писано о том, яже втайне творит десница, да не увесть шуйца его.
И умолча. Аз, грешник, всяко понудихся, дабы мне изведати, чего ради оскорбися на мя. Он же, видев мя стужающа ему, нача мя учити сице:
— Вы, миряне, что услышите о чернецах нелепо, осуждаете их и укоряете, и то вам грех есть. А что услышите добро и полезно, тому не ревнуете, но токмо хвалите, и тоя ради вашея хвалы злые беси належат на нас и в величание, и в гордость нудятся ввести нас. Сего ради покрыватися нам потребно, да не ведомо будет дело наше вам, и тем в леность и во всяко небрежение да не введет нас диавол. И лучше нам есть, да никтоже весть нас, и диавол да не тягчае ратует нас.
Аз же, грешник, рекох ему:
— Аз же, государь, не о вашем житии хочу ведати, но о себе: что ти разумел о моем безумстве и взглянул на меня?
Он же рече ми:
— Не гневайся! Святому мужу вы просмехалися, и вам всем грех то есть, что не по вашему жил он и всегда постом себя морил. Мне ведомо о нем: не токмо он седмицу не едал, но часто и девять, и десять дней ни ложки воды не пивал; а в службах во всех, по заповеди нашей, ходил и наг, и бос, и голоден, и ознобен, да еще не умываючи ни лица, ни рук. И как, по приказанию, ходил кругом больных, да тот смрад и гной и на руках, и на свитке своей, не омыв, и тем утирав и очи, и уста свои. А юн сый и всегда помышленьми блудными зле мучим был. И того ради и алчбою или жаждою по вся часы крепце сопротив мысленных врагов ратова. А омовением его лицу, и очима, и персем, и дланем — всегда слезы изливая тем умывашеся и на своя дела добра отхождаше. Почему мне смехотворение то от вас болезненно стало тогда.
Таково несравненное сказание о «крепком житии инока Дорофея». Я нарочито подчеркнул вдохновенный ответ великого Архимандрита Дионисия ключарю Успенского Московского Собора, Иоанну Наседке, ибо в нем заключена богомудрая отповедь всем мирским как хулителям, так и не по разуму ревнителям чистого жития монашеского. Но, по-видимому, близится время, когда люди не будут уже принимать здравого учения; а для людей тех какое будут иметь значение слова даже такого великого носителя монашеского духа, каким был Архимандрит Свято-Троицкия Сергиевы Лавры Дионисий?
Да не узрят очи мои надвигающегося царства тьмы!...
Война с беззаконной Европой!... Начинается!...
Предсказания старцев наших о том, что дух растленного Запада, дух антихриста вскоре ополчится и на твердыни российские, чтобы сокрушить в них препону его победоносного шествия по лицу міра, видимо, исполняются.
«Кто победит в неравном споре?» Сокрыты от нас неисповедимые пути Божии, но доброго что-то не возвещается смятенному сердцу...
«Горе сшивающим возглавийцы под всякий локоть всякой руки и сотворяющим покрывала под всякую главу всякого возраста, еже развратити души» (Иез. 13, 18).
Истинный пророк говорит это о лжепророках, которые развращали сердце праведного неправедно и укрепляли руце беззаконнику, еже отнюдь не обратитися ему от пути его злаго и живу быти ему. Итак, не только можно, но и непременно должно говорить тем, которые к тому призваны, в слух других, в слух всякого возраста и всякого состояния самые строгие истины Евангельские. «Горе мне есть, — говорит апостол, — аще не благовествую». Какое же горе тем, которые станут благовествовать только угодное страстям человеческим, подделывать Слово Божие льстивым красноречием? Горе, горе им! Они развращают души; они, успокаивая совесть грешников, и себя, и их приготовляют к смерти вечной.
Но горе и нам, если мы извиняем грехи свои, заглушая упреки совести нашей шумом міра и страстей, если сами себе составляем возглавия под всякий локоть руки и покрывала под всякую главу всякого возраста. Каким образом? Главу нашу, если она еще юная, покоим на той ложной мысли, что юношеские страсти суть слабости извинительные; главу в возрасте мужества извиняем множеством забот и сует мирских, как будто они более необходимы нам, чем спасение душевное; а главу седую старческую защищаем от совести самою немощью ленивой плоти, а иногда и тою необходимостью, которую сами же произвели греховными привычками. Не значит ли это укреплять руки себе, еже отнюдь не обратитися от пути злаго и живу быти?..
