Собрание сочинений, Том 25, ч. 1 - страница 247

доказывает, что такие отливы золота в большинстве случаев наступают после периода оживления и спекуляции, как

«признак уже начавшегося упадка, как проявление переполнения рынков, прекращения иностранного спроса на наши продукты, замедления оборотов и необходимым следствием всего этого является коммерческое недоверие, закрытие фабрик, голодание рабочих и общий застой промышленности и предпринимательства» (стр. 129).

В то же время это, конечно, лучшее возражение против утверждения представителей «денежной школы», будто

«переполнение каналов обращения вызывает отлив золота, а слабое обращение привлекает его».

Напротив, хотя в Английском банке во времена процветания по большей части имеется большой запас золота, но образуется этот запас всегда в безрадостное время застоя, сменяющее период расцвета.

Следовательно, вся мудрость в отношении отлива золота сводится к тому, что спрос на международные средства обращения и средства платежа отличен от спроса на внутренние средства обращения и средства платежа (из чего само собой следует также, что «наличие отлива не предполагает необходимо уменьшения внутреннего спроса на средства обращения», как говорит Фуллартон, стр. 112) и что вывоз благородных металлов из страны, выбрасывание их в международное обращение, не тождествен с выбрасыванием банкнот или монеты во внутреннее обращение. Впрочем, уже раньше я показал, что движение сокровища, сконцентрированного в качестве резервного фонда для международных платежей, само по себе не имеет ничего общего с движением денег как средства обращения[122]. Конечно, при этом дело усложняется тем, что различные функции сокровища, которые я вывел из природы денег; его функция как резервного фонда средств платежа для срочных платежей внутри страны; как резервного фонда средств обращения; наконец, как резервного фонда мировых денег — все эти функции возложены на один-единственный резервный фонд, из чего следует также, что при известных обстоятельствах отлив золота из банка внутрь страны может соединяться с отливом его за границу. Еще одно дальнейшее осложнение возникает вследствие новой функции, совершенно произвольно возлагаемой на это сокровище, — служить фондом для обеспечения размена банкнот в странах с развитой кредитной системой и кредитными деньгами. Затем ко всему этому в конце концов присоединяется 1) концентрация национального резервного фонда в единственном главном банке, 2) его сведение к возможному минимуму. Отсюда и жалоба Фуллартона (стр. 143):

«Видя то полное спокойствие и легкость, с какими изменения курса обыкновенно проходят в континентальных странах по сравнению с лихорадочным беспокойством и шумом, каждый раз возникающими в Англии, когда кажется, что наличность банка близка к полному истощению, нельзя не изумляться тем крупным выгодам, которые имеет в этом отношении металлическое денежное обращение».

Но если мы оставим в стороне отлив золота, то как же может банк, выпускающий банкноты, следовательно, например, Английский банк, увеличивать сумму выдаваемых им денежных ссуд, не увеличивая выпуска своих банкнот?

Все банкноты, которые вне банка, обращаются ли они или спокойно лежат в частных хранилищах, с точки зрения самого этого банка, находятся в обращении, т. е. не в его владении. Следовательно, если банк расширяет свои учетные и ломбардные операции, ссуды под залог, то выпущенные для этого банкноты должны притекать к нему обратно, потому что иначе они увеличивают сумму обращения, чего именно и не должно быть. Этот обратный приток может происходить двояким образом.

Во-первых: банк платит А банкнотами за ценные бумаги; А платит ими В по векселю при наступлении срока платежа, а В снова депонирует их в банке. Таким образом, обращение этих банкнот закончено, но заем остается.

(«Заем остается, а средство обращения, если в нем нет нужды, возвращается обратно к ссудившему». Fullarton, стр. 97.)

Банкноты, которыми банк ссудил А, теперь возвратились к нему обратно, напротив, банк является кредитором А или того лица, на которое выдан учтенный