Но что мне кажется гораздо важнее этой мимолетной моды в буржуазных кругах щеголять разбавленным водой социализмом и даже важнее тех действительных успехов, которых вообще социализм достиг в Англии, — это пробуждение лондонского Ист-Энда. Это огромное скопище нищеты перестало быть тем стоячим болотом, каким оно было шесть лет тому назад. Ист-Энд стряхнул с себя апатию отчаяния; он возродился к жизни и стал родиной так называемого «нового юнионизма», то есть организации широких масс «необученных» рабочих. Хотя эта организация в значительной степени и облеклась в форму старых тред-юнионов «обученных» рабочих, но по своему характеру она все же существенно отличается от них. Старые тред-юнионы сохраняют традиции той эпохи, когда они возникли; они рассматривают систему наемного труда как раз навсегда установленный вечный порядок, который они могут в лучшем случае лишь немного смягчить в интересах своих членов. Новые же тред-юнионы были основаны в такое время, когда вера в вечность системы наемного труда была уже сильно поколеблена. Их основателями и руководителями были либо сознательные социалисты, либо социалисты по инстинкту; массы, которые устремились к ним и составляют их силу, были грубы, забиты и презираемы рабочей аристократией. Но они имеют одно неизмеримое преимущество: их психика является еще девственной почвой, совершенно свободной от унаследованных, «почтенных» буржуазных предрассудков, которые сбивают с толку головы занимающих лучшее положение «старых» юнионистов. И теперь мы видим, как эти новые тред-юнионы захватывают руководство всем рабочим движением и все больше берут на буксир богатые и высокомерные «старые» тред-юнионы.
Несомненно, деятели лондонского Ист-Энда допустили ряд колоссальных промахов; но то же самое делали и их предшественники, то же самое допускают теперь и социалисты-доктринеры, задирающие перед ними нос. Великий класс, как и великая нация, ни на чем не
учится так быстро, как на последствиях своих собственных ошибок. И несмотря на всевозможные ошибки в прошлом, настоящем и будущем, пробуждение лондонского Ист-Энда остается одним из величайших и плодотворнейших событий fin de siecle [конца века. Ред.], и я рад и горд, что мне довелось дожить до него.
Ф. Энгельс
11 января 1892 г.
Напечатано в книге: F. Engels. «The Conditionof the Working-Class in England in 1844». London, 1892
Печатается по тексту книги
Перевод с английского
ОТВЕТ ДОСТОПОЧТЕННОМУ ДЖОВАННИ БОВИО[280]
В статье, напечатанной в газете «Tribuna» от 2 февраля и др., небезызвестный Джованни Бовио упрекает итальянских депутатов-республиканцев, перешедших за последнее время в монархический лагерь, в том, что они слишком пренебрегают вопросом о форме правления. Это меня не очень трогает; но меня трогает то, что он использует мою статью о немецком социализме («Critica Sociale» 16 января 1892 г.), чтобы бросить тот же упрек немецким социалистам вообще и мне в частности. Вот что он говорит по этому поводу:
«Отсюда также видно, как и почему ошибаются те социалисты, которые вместе с Фридрихом Энгельсом говорят о приходе социалистов к власти в ближайшем будущем, но не определяют, к какой власти. Энгельс доходит до того, что с цифрами в руках (а мне всегда цифры в истории казались хорошим доказательством) устанавливает тот недалекий год, когда социалистическая партия получит большинство в германском парламенте. Превосходно: а затем?
— Она возьмет власть.
— Великолепно: но какую? Будет ли это королевская власть, республиканская, или же партия вернется к утопии Вейтлинга, оставленной позади «Коммунистическим манифестом» еще в январе 1848 года?
— Форма нам безразлична.
— В самом деле?.. Но можно говорить о власти лишь тогда, когда она имеет конкретную форму. Можно считать, что новая субстанция, новая идея сама создаст форму и произведет ее из самой себя, но нельзя отвлекаться от формы».
В ответ на это я заявляю, что полностью отрицаю толкование достопочтенного Бовио.
Прежде всего я вовсе не говорил, будто «социалистическая партия получит большинство и затем возьмет власть». Напротив, я подчеркивал, что имеется десять шансов против одного, что наши правители еще задолго до этого времени применят против нас насилие; а это перенесет нас с арены парламентской борьбы на революционную арену. Но пойдем дальше.
