Опустив трубку, она позвала меня:
- Ты где?
- Тут.
Я вышел из кухни.
- Загуляла я, - призналась она протяжно-весело. - И дома не ночевала, и на работу не вышла. И буду гулять! У тебя, кстати, выпить нечего?
- Выпить? Чего?
- Не воды, конечно, - рассмеялась она. - Вы всегда посуды много порожней сдаете, я знаю. Посмотри...
- Так это когда гости...
- Посмотри, посмотри.
- Сейчас посмотрю в холодильнике, - услужливо пообещал я.
Она пошла за мной на кухню.
В холодильнике что-то было. Я достал начатую бутылку коньяку, показал ей.
- Вот это вещь! - обрадовалась она. - А мы всю ночь водку хлестали.
И сама достала с полки две чашки:
- Наливай!
- А-а... вторая зачем?
- Как зачем? Тебе!
- Что вы! Я... Мне...
У меня чуть не сорвалось с языка, что мне и так попадет, если отец с матерью заметят, а чтобы еще самому...
- Ну и приветик! Будь здоров! - сказала она. - Поехали! За нашу школу! Я тоже в ней училась. И за тебя!
Галя вобрала в себя воздух, словно перед тем как нырнуть под воду, и залпом выпила почти полную чашку.
Я ахнул.
Потом она села тут же, на кухне, за стол и долго не уходила. А я стоял рядом с ней, стоял с бутылкой в руках и не знал, что делать.
Галя молчала, и мне уже показалось, что ей плохо, как вдруг она посмотрела на меня, ухмыльнулась и сказала:
- Хорошо! До чего же хорошо, а! А я тебе нравлюсь? Скажи, нравлюсь?
Не знаю, что мне было сказать.
- Не знаю, - сказал я, ничего не соображая.
- Знаю: нравлюсь! Нравлюсь, нравлюсь, нравлюсь! И ты ходишь за мной, бегаешь, смотришь. И мне это нравится. Скажу даже тебе, что ты, в общем, ничего... Ничего, вот только бы постарше чуть. Но ты и не маленький. Я в твои годы...
- Не знаю, - опять пробормотал я.
- А я знаю! - решительно произнесла она. - И потому подойди ко мне, стань на колени и делай все, что хочешь! Я тебе все позволяю! Я, если даже хочешь знать... Ты мне тоже нравишься!..
* * *
- Ты чего сегодня мрачнее тучи? - спросил отец. - Двойку схватил?
- И правда, что с тобой, сынок? - спросила мать. - Папа прав...
Они уже помирились, и я был рад этому, но мне хотелось сказать сейчас им, что лучше бы я схватил двойку, и что вообще двойки, колы, тройки, четверки, пятерки ничего не значат, и это не так уж важно, кто как учится, а важно что-то другое, более важное...
Я не сказал.
Сказал другое:
- Нет, сегодня отметок не было.
Про себя подумал: "И Лизы сегодня не было. И никто не удивился. Сваливают на какой-то грипп".
- Между прочим, - сказал отец, - сегодня есть важное для тебя постановление, слышал?
- Нет, какое?
- И тебя касается, и вообще всех подростков, - пояснил отец. - Вам теперь все внимание. Книг для вас будут больше выпускать, фильмов, физкультура и спорт, конечно, а самое главное - воспитание. Воспитанием займутся всерьез...
- Нас и так воспитывают...
- А будут еще лучше. А впрочем... - добавил он и не договорил.
Я рано лег спать в этот вечер. Подошла мать, пожелала спокойной ночи, опять спросила:
- Не нравишься ты мне сегодня. Что-то случилось?
- Ничего не случилось. Но... Посиди со мной, - попросил я. - И знаешь что? Скажи, пожалуйста, почему это вы, когда с папой о нашей улице говорите, что она самая лучшая, все Ломоносовский проспект вспоминаете. Почему? А если бы туда переехали, тогда?
Мать смутилась.
- И откуда ты?.. Это сложно, сынок. И не для...
- Я же не маленький, - сказал я. - И поверь, мне очень, очень важно знать почему...
- Да, ты не маленький, - согласилась мать. - Как бы это тебе все объяснить? В общем, бывают перебои в каждом механизме. Вот и у нас тогда с папой перебой был. Если б на Ломоносовский, то он один бы туда поехал. Без нас с тобой. Но он оказался очень разумным, хорошим, твой папа. И мне не напоминает... Ни о чем... А мог бы!
- А ссоритесь? - вспомнил я.
- Это так, по глупости, - сказала мать. - Я виновата и все понимаю. Больше никогда не буду. И нельзя мне на этой улице ссориться с папой... Ведь она для меня... Ну, как бы тебе сказать?.. Как найденное потерянное счастье и...
- Что "и"?
- Не надо, сынок, ладно? Спи! Только о разговоре нашем папе ни-ни... Ты же взрослый!
