(119) Ты мог бы убедиться на многих примерах в необходимости поступать именно таким образом, а особенно на примере с Ясоном[104]. Он, не совершив ничего такого, что могло бы сравниться с твоими деяниями, достиг огромной славы не делами своими, а словами: он распространял слухи, будто собирается переправиться на материк и воевать с царем. (120) Если Ясон только с помощью слова сумел так возвеличиться, какова же будет твоя слава, если ты осуществишь это на деле и главным образцом попытаешься полностью сокрушить это царство или по крайней мере захватить как можно больше земли и занять Азию, как говорят, от Киликии до Синопы: кроме того, основать города на этой территории и поселить там тех, кто скитается теперь за неимением необходимых средств к жизни и вредит всем встречным. (121–122) И если мы не остановим роста их численности (а это мы можем сделать, предоставив им достаточные средства к жизни), то их незаметно для нас станет так много, что они будут нисколько не менее опасны для эллинов, чем для варваров. А мы на это не обращаем никакого внимания и не видим, как растет общая угроза и опасность для всех нас. (123) Совершив это, ты не только их сделаешь счастливыми, но и обеспечишь безопасность для всех нас. А если ты и этого не достигнешь, то другого, во всяком случае, добьешься легко — ты освоишь те города, которые находятся в Азии. Какое бы ты из этих деяний не совершил, или хотя бы только попытался совершить, ты непременно прославишься больше других — и с полным правом: если ты только и сам устремишься к этому, и эллинов увлечешь. (124) Ведь кто теперь — и по праву — не станет удивляться создавшемуся положению и презирать нас, когда у варваров, которых мы всегда считали изнеженными, неопытными в военном деле, испорченными роскошью, появились люди, претендующие на господство над Элладой, а из эллинов никто и не думает о том, (125) чтобы попытаться сделать нас господами Азии. Мы оказались настолько ниже их, что они не побоялись первыми проявить вражду к эллинам, а мы не осмеливаемся отомстить им даже за причиненное зло. В то время как они признают, что во всех войнах у них не находится ни воинов, ни полководцев, и вообще никаких средств, пригодных для отражения опасностей, (126), но получают они все это от нас, мы в своем стремлении причинять себе зло дошли до того, что, несмотря на возможность безбоязненно владеть их достоянием, воюем между собой из — за мелочей, помогаем покорять тех, кто отпадает от власти царя, и сами не замечаем, как иногда вместе с нашими наследственными врагами мы готовы погубить и своих сородичей.
(127) Поэтому я считаю, что тебе полезно возглавить войну против него, в то время как остальные так малодушны. Все другие потомки Геракла, скованные государственными законами, обязаны подчиняться тому государству, в котором они живут, а ты, оказавшись как бы вольным человеком, должен считать своей отчизной всю Элладу, как и ваш прародитель, и подвергать себя за нее опасностям так же, как и за самое важное для тебя самого дело.
(128) Может быть, некоторые осмелятся порицать меня — те, которые только и умеют заниматься этим, — за то, что я предпочел обратиться с призывом к походу против варваров и заботе об эллинах к тебе, обойдя свое государство. (129) Я мог бы согласиться, что ошибаюсь, только в том случае, если бы раньше обращался с речами по этому поводу к кому — нибудь другому, а не к своей родине, трижды освободившей эллинов: два раза от варваров и один раз от господства лакедемонян. Но на самом деле ясно, что именно ее прежде всего призывал я к этому со всей возможной для меня энергией. Когда же я почувствовал, что она на мои слова обращает меньше внимания, чем на речи ораторов, беснующихся на трибуне перед народом, я отступился от нее, не отказавшись, однако, от своей цели. (130) Поэтому я заслуживаю одобрения всех за то, что со всей присущей мне силой я все время борюсь с варварами, обвиняю тех, кто придерживается другого мнения, чем я, пытаюсь склонить к деятельности тех, кто, по моему мнению, более всего способен сотворить какое — нибудь благо для эллинов, а варваров лишить того благоденствия, которым они наслаждаются сейчас. (131) По этой причине я и обращаюсь теперь к тебе с речью, хорошо зная, что хотя к планам, предлагаемым мною, многие будут относиться недружелюбно, но, когда ты их осуществишь, рады будут все. Ведь к предложениям моим никто здесь не причастен, а от выгод, которые отсюда будут проистекать, ни один человек не захочет отказаться.