Умственные возможности как индикаторы приспособленности
Теории индикаторов приспособленности – в частности, модель Роу и Хоула – могут пролить свет на происхождение человеческого разума. Наши креативность, музыка, художества, юмор и поэзия не выглядят так, как мы себе представляем стандартные адаптации. Эволюционные психологи Джон Туби, Леда Космидес, Дэвид Басс и Стивен Пинкер разработали критерии для выделения адаптаций из прочих умственных способностей. Если ментальный признак развился в ходе естественного отбора для выполнения конкретной задачи, люди по этому признаку должны различаться слабо, ведь отбор давным-давно ликвидировал бы дезадаптивный полюс вариабельности. Такой признак-адаптация должен иметь низкую степень наследуемости, потому что отбор давным-давно отбраковал бы все неоптимальные гены. Далее, он должен быть эффективным и недорогим, поскольку естественный отбор поддерживает только эффективные решения. И наконец, он должен быть заточенным под решение конкретной задачи и модульным, поскольку модульная организация – эффективное инженерное решение всегда и везде.
Индикаторы приспособленности попирают все эти требования. Если умственная способность развилась в ходе полового отбора как индикатор приспособленности, люди должны сильно по ней различаться. Ведь эволюционный смысл индикатора приспособленности заключается в том, чтобы убедить потенциальных партнеров предпочесть носителя признака его конкурентам. У индикаторов приспособленности может быть высокая наследуемость, так как они демонстрируют генетическую вариабельность приспособленности, а приспособленность обычно остается наследуемой. Чтобы индикаторы приспособленности были правдивыми, они должны быть расточительными, а вовсе не эффективными. Им просто нельзя быть не затратными, поэтому они выглядят очень нерационально по сравнению с адаптациями для выживания. Наконец, индикаторы приспособленности не могут быть полностью модульными и отдельными от других адаптаций, потому что они должны отражать свойства целого организма: его здоровье, фертильность, интеллект и физическую форму. Хвост павлина прекрасно соответствует этому описанию, как и многие черты человеческого разума.
Согласно традиционным представлениям эволюционных психологов, уникальные человеческие черты, такие как музыкальность, юмор и креативность, не похожи на адаптации: они слишком вариабельны, слишком наследуемы, слишком затратны и не очень модульны. Но именно такими и должны быть индикаторы приспособленности. Если для какой-то умственной способности характерны значительные индивидуальные различия, высокая наследуемость, зависимость от состояния и затратность, а также ярко выраженная корреляция с другими умственными и физическими способностями – это значит, что она могла сформироваться под действием полового отбора в качестве индикатора приспособленности.
Если посмотреть на список всего того, что умеет человеческий мозг, можно заметить следующее: среди древних способностей, которые мы делим с другими обезьянами, лишь немногие похожи на индикаторы приспособленности, а вот среди уникальных человеческих черт таких признаков много. Наш разум включает, вероятно, тысячи психологических адаптаций, и они по большей части общие у человека с другими видами. Некоторые появились сотни миллионов лет назад – их делят с нами тысячи видов животных. Другие возникли лишь несколько миллионов лет назад и помимо нас свойственны только человекообразным обезьянам. В наш мозг встроены тонкие и эффективные механизмы, которые управляют дыханием и движениями конечностей, позволяют нам держать равновесие и различать цвета, обеспечивают пространственную память и память на лица, обучение навыкам поиска пищи, доброту к потомству, ощущение боли при травме, способность заводить друзей, наказывать мошенников, осознавать свое и чужое место в социуме, оценивать риск и так далее. Многие из этих механизмов разобрал Стивен Пинкер в книге “Как работает мозг”. Мой краткий слоган “человеческий разум сформировался в результате полового отбора” не означает, что в ходе полового отбора развились все адаптации, общие у нас с другими приматами. Разумеется, около 90 % наших умственных адаптаций появилось в результате обычного естественного и социального отбора для решения рутинных задач, связанных с выживанием и жизнью в группе. Эволюционная психология отлично справляется с анализом таких адаптаций.
