— Я не выпущу тебя из этой кровати, — сказал Бриан. — Так что, даже и не думай вставать.
Не обращая внимания на Бриана, она перебросила одну ногу через край постели. Это движение ее чуть не подкосило. Резкая боль пронзила все ее члены, и Элия заскулила. Не плачь. Не смей плакать.
— Элия? — спросил Бриан, в его голосе снова слышалось сострадание. — Это что, такая игра?
— Никаких игр. Пожалуйста. Нож.
— Но зачем? Помоги мне понять, что с тобой происходит.
— Мне нужно порезать себя.
Как можно скорее. О, Боже. Как можно скорее.
Он прищурился.
— Кровопролитие запрещено, Элия. Ты знаешь об этом. Я не дам тебе пролить мою кровь.
— Я не хочу проливать твою, — созналась она от слабости. — Я хочу пролить свою кровь.
Он удивленно моргнул.
— Я снова спрашиваю, зачем?
— Мне просто нужен чертов нож! Я клянусь, что не буду использовать его против тебя, — последние слова она произнесла со стоном. Она попыталась сесть, ударить его, заставить его понять, но не смогла. Больно. Как же больно. Она слишком долго оттягивала момент.
— Элия? — его голос был лишен каких-либо эмоций, а глаза — признаков жизни.
— Бриан. Пожалуйста. Я должна это сделать.
— Я вижу, что ты страдаешь от боли, но не смогу тебе помочь, пока ты не скажешь, что не так.
Он не дал ей шанса ответить. Бриан со свистом выдохнул и судорожно отпрянул от нее, как будто до него, наконец, дошло.
— Ты больна? Ты сказала мне, что не была заражена. Ты лгала? Твой укус…
— Нет. Не больна. Бриан, нож.
С ее щеки скатилась слеза, вскоре за ней последовала еще одна, пока это не превратилось в бесконечный поток. С каждой секундой ее боль и отеки усиливались.
— Скажи мне, зачем ты хочешь совершить что-то настолько варварское, как порезать себя. Немедленно!
Слова в отчаянии вырывались из нее на одном дыхании. Если для того, чтобы вынудить его помочь, он должен был узнать правду, Боже, помоги им обоим, она скажет ему правду.
— Я воспроизвожу слишком много крови. Я думаю, что это имеет отношение к тому, как я меняю образы. А я слишком часто менялась в прошедшие несколько дней. Раз в неделю или около того, мне нужно резать себя, чтобы спустить излишки. Я пыталась слить немного прошлым вечером, но когда мы… в ванне…
— Ты не менялась, когда была в ванне. Я об этом позаботился.
— Может, дело в удовольствии… я не знаю. Помоги мне. Пожалуйста, просто помоги мне, — бормотала Элия, не в состоянии с собой справиться. Она ожидала, что он отпрянет от нее, испытывая отвращение. Но он продолжил смотреть на нее сверху вниз, в его взгляде появилось что-то безжалостное.
— Что произойдет, если ты не сможешь себя порезать? — небрежно спросил он.
— Я вздуюсь. Мои органы разорвет. Нож, — прокричала она, сгибаясь пополам. Должно быть, она крепко зажмурилась, потому что следующее, что она увидела — Бриан, склонившийся над ней, обнажив зубы.
Все-таки, в конце концов, он протянул нож рукояткой вперед.
— Я даю тебе это потому, что скорее буду иметь дело с зараженной кровью, чем стану смотреть, как ты страдаешь. Если ты лжешь…
Последует строгое наказание.
— Не… лгу.
Она попыталась вытянуть руку, но локоть так отек, что не сдвинулся с места. Даже пальцы не сгибались. Нет. Нет!
— Я не могу пошевелиться. Ты… должен сделать это сам.
Он изумленно посмотрел на нее, и она увидела отвращение, которого и ожидала.
Это не остановило ее, не могло остановить, если она хотела выжить.
— Ударь меня ножом в бедро. В основную артерию, она даст больше крови.
Он яростно покачал головой.
— Ты верно шутишь. Я убивал мужчин за то, что они проливали кровь, и ты хочешь, чтобы я ударил ножом тебя?
— Если ты не сделаешь этого, я погибну.
Чем больше становилось крови, тем быстрее она приближалась к порогу смерти.
— Поторопись. Воткни нож и оставь его там. Иначе, рана затянется слишком быстро.
— Нет.
— Бриан. Мне нужно пустить кровь, — прошептала она. Потом ее глаза заплыли окончательно, вытесняя его из поля зрения. Может, это было к лучшему. Теперь она не увидит, как усиливается его отвращение от того, что он сделает необходимое. И не будет наблюдать за тем, как он покинет ее в довершении всего.
— Должен быть другой выход.
