— Агенты ИУП все еще требуют своего освобождения*?
— Да. К тому же, они хотят знать, что мы сделали с их мертвыми товарищами, — в голосе Талона отчетливо слышалось недовольство, когда он произнес слово «мертвыми».
— Когда Каин и Сатшер вернутся, они могут рассказать, что мы их похоронили. Это была правда. Но Бриан был так же недоволен тем, что люди мертвы, как и его друг. Не было необходимости убивать агентов так ожесточенно и яростно. У них все было под контролем (да, некоторые из их людей были оглушены, но ни один не был ранен), так что не было необходимости начинать кровопролитие. Именно из-за этой бойни он приказал всем сжечь одежду и помыться, как только они достигли полуразрушенного, заброшенного дома. Без исключений. Даже пленникам.
— Говоря об ИУП, — начат Тапок — ни Каин, ни Сайлер за время пути не замешай никаких признаков их присутствия, ни здесь, ни там. Ты был прав. Лучшего времени для передислокации не найти.
— Хорошо.
— Что мне сделать с Марлеоном? Оставить его здесь, — что означало убить его здесь, — или взять его с собой? — что означало убить его там. — Я не знал, что с ним сделать, так что оставил его здесь, взаперти
Марлеон был воином-предателем, который проскользнул в тела нескольких агентов и взят над ними контроль, принудив их пристрелить самих себя. Он был изолирован всю неделю, пока Бриан обдумывал его наказание. Наказание, которое он не желал приводить в исполнение, ибо любил Mapлеона, как брата. Но иного пути не было. Он всего лишь откладывал неизбежное.
— Приведи его. Давно пора поставить его в пример другим.
— Считай, что это сделано, — взгляд Талона тот час же переместился на Элию. — Я знаю, что ты не желал вспоминать о ней, пока она была заперта, так что я не спрашивал о том, что грызло меня все это время. Теперь же, когда она с тобой… ты узнал, как она смогла превратиться в тебя?
— Еще нет, но я это выясню, — вздохнул Бриан.
— Перемена была поразительной. Я полагаю, ты оставишь ее себе, — свое последнее предложение Талон произнес с голодным блеском в золотистых глазах и на языке землян.
— Да, — слегка натянуто ответил Бриан.
— Не поделишься?
От этой мысли руки Бриана сжались в кулаки, и в нем поднялось непонятное чувство собственности. Элия тоже напряглась.
— Нет.
— Она…
— Моя.
Талон кивнул и усмехнулся, Элия что-то проворчала.
— Я так и думал. Прекрасно, — сказал Талон. — Мы прослушивали микротелефонные гарнитуры агентов, как ты и сказал, но женский голос в них замолчал. А этим утром, Торенс нашел и вывел го строя камеры, которыми они пользовались для обзора.
— О Боже, — бледнея, простонала Элия. — Камеры Ян забыла про них Они, должно быть, видели меня… как я… о Боже.
— Отлично, — сказал Бриан своему заместителю, и пока игнорируя ее возглас. Иначе бы он привлек ее в свои объятия и в который раз забыл о своей цели. — Сколько вам еще осталось, чтобы опустошить туннель?
— Мы спускаемся в последний раз.
— Тогда заканчивайте. Я больше не буду тебя отвлекать.
Талон вернулся к командованию своими людьми, и внимание Бриана переключилось на женщину, будто притянутое непреодолимыми силами.
Наконец. Ее губы припухли, как будто она их кусала, и приобрели яркий, живой оттенок красного. Это должно было отталкивать его.
Но не отталкивало.
Элия стояла, омытая лунным светом, и он мог бы поклясться, что вокруг нее мерцали звезды, завороженные ее красотой, как и он. Ее глаза блестели словно изумруды, а пряди темных волос разметались вдоль лица.
Видимо, в ней возобладало сознание агента. Она осторожно и тщательно изучала окружающее пространство, подмечая каждую деталь. Он с нетерпением ждали, когда ее сосредоточенное внимание обратится на него.
Будто почувствовав его взгляд, Элия обратила на него свой взор. Должно быть, его желание было очевидным, потому что она вздрогнула, сглотнула, даже слегка подалась назад, словно вжимаясь в сумрак ночи. Но когда она осознала то, что сделала, то выпрямилась и вернулась на прежнее место, под сенью янтарного света луны. Она была истинной воительницей.
— Что находится в этих ящиках? — с легкой дрожью в голосе спросила Элия. Ему нравился этот голос, многогранный в своем сочетании страха, отваги и сексуальности, отмеренных равными долями.
